— Ты в порядке? — спрашивает Анника, пробираясь ко мне сквозь толпу.
Она дрожит, на ней только пояс с подвязками и полупрозрачное нижнее бельё, поэтому я заворачиваю её в одеяло. Поблизости нет никого, кто мог бы услышать, поэтому я говорю ей правду:
— Думаю, он преследует меня.
Даже просто от этих слов у меня странно кружится голова. Если бы я могла с чем-то сравнить это чувство, то оно было бы похоже на то, когда я была влюблена в мистера Робертса, моего учителя физики в старших классах. Однажды он задержал меня после урока и сказал, чтобы я перестала носить такие обтягивающие блузки, потому что они отвлекают его.
Это заставило меня почувствовать, что меня заметили. Что я чего-то сто̀ю.
Только теперь бабочки у меня животе заплясали не от похотливого учительского взгляда.
Неа.
Теперь я жажду внимания серийного убийцы.
— Майк назвал меня сукой. Двадцать секунд спустя – он мёртв.
Анни украдкой оглядывается по сторонам и наклоняется ближе. На своих нелепых стриптизёрских каблуках она на голову выше меня.
— Ты собираешься что-нибудь рассказать?
— Не знаю.
Она прикусывает губу, наблюдая, как женщина-коп разговаривает с Тилли у машины скорой помощи, огни которой до сих пор мигают красным и синим.
— Ты не должна этого делать. У тебя есть судимость, — говорит она. — Они найдут способ сделать тебя соучастницей. А даже если и нет… Мне прискорбно это говорить, Холли, но ты ведь знаешь, как это выглядит, верно?
Я киваю, головокружительное волнение проходит. Если Упырь действительно преследует меня… Если он действительно убил Майка, потому что тот оскорбил меня… Значит, что это моя вина.
Моя вина в том, что Майк мёртв.
Когда офицер заканчивает беседу с Тилли, она подходит ко мне. Я окидываю её беглым взглядом. Невысокая и коренастая, она выглядит сильной, но уставшей. Ее глаза покрасневшие, под ними залегли желтоватые тени. Они похожи на синяки недельной давности.
— Добрый вечер, мисс Картер. Я хотела бы задать вам несколько вопросов.
Отрывистыми словами я отвечаю на каждый вопрос.
«Да, я видела убийство».
«Да, я видела лицо Упыря. На нём была маска».
«Нет, я не могу подробно его описать, оно было частично скрыто капюшоном».
«Нет, я не была хорошо знакома с Майком. У нас были нормальные рабочие отношения».
«Нет, Упырь ничего не сказал».
«Да, он забрал нож с собой».
— Спасибо, что уделили нам время. Мы свяжемся с вами, если возникнут дополнительные вопросы.
Киваю, и на этом допрос заканчивается. Замечаю её разочарование. Я – первый живой свидетель нападения Упыря, а не рассказала ей ничего, чего бы она уже не знала.
Из сегодняшних новостей, прочитанных перед работой, я знаю, что у полиции есть какие-то кадры с Упырём. Они знают, как он выглядит, и считают, что его лицо – это маска. Я не собираюсь разубеждать их в этом.
И уж точно не собираюсь рассказывать им, что по какой-то извращённой причине он преследует меня. Они бы использовали меня как приманку, а приманка всегда заканчивает тем, что её съедают.
Мы уходим как раз в тот момент, когда владелец клуба, которого я вижу впервые, начинает спорить с полицией о закрытии заведения.
— Это мой единственный источник дохода! — заявляет он, размахивая рукой с золотыми часами, усыпанными бриллиантами. — У меня счета к оплате, рты, которые нужно кормить. Вы не можете закрыть клуб. Иначе я разорюсь.
— Ну и клоун, — фыркает Анника, плотнее закутываясь в одеяло. — Давай подождём здесь. Я вызову такси.
Теперь, когда мы далеко от шума, я дрожу на холодном ночном воздухе. Здесь тихо. Кожу на моём затылке покалывает от беспокойства.
Но когда оглядываюсь вокруг, пытаясь найти тёмную фигуру, преследующую меня, там ничего нет.
По возвращению домой меня окутывает страх. Убийство снова и снова прокручивается у меня в голове.
Нож. Лицо Упыря. Кровь.
Майк был огромен. Я знаю, он проходил какие-то тренировки ММА1. Он не был беспомощной женщиной, гуляющей по парку поздней ночью. И всё же Упырь убил его с безжалостной эффективностью.
Нож в…. Нож из.... Брызги крови…
От страха аж подташнивает.
Поэтому, когда вхожу в свою спальню, трудно не испугаться. Я тихо всхлипываю, а Анни подходит и останавливается у меня за спиной в дверном проёме.
— Господи Иисусе.
Окно распахнуто настежь, и в комнате холодно.
А на моём покрывале, когда-то белоснежном, нарисован рисунок. Один единственный бутон розы, занимающий почти всё пространство.
Когда я наклоняюсь и втягиваю воздух – мой желудок скручивает.
Этот запах меди я уже прочно связала с Упырём.
Он нарисовал розу кровью.
— Он… он тебя добивается, — говорит Анни, голос звучит так, словно её сейчас стошнит.
Я оставляю окно открытым и сворачиваю покрывало, стараясь не касаться крови. Бросаю его в ванну и поливаю розу отбеливателем, стискивая челюсти, чтобы подавить рвотный позыв. Слышу, как в гостиной звенит стекло. Анни наливает нам напитки.