Призрак тараторил и тараторил, а Персефоний хмурился, потому что честно пытался его понять — так он был приучен: сперва выслушать, потом обсуждать.
—...Всякое действие всякого разумного направлено на удовлетворение своих потребностей, но так устроен мир, что при этом не может не страдать чья-то встречная потребность. А мир нужно принимать таким, каков он есть! Правильно? Безусловно. Стало быть, нужно принимать и то, что всякое твоё действие служит к ущемлению чьего-то интереса, даже если ты об этом не знаешь. Соответственно, понятие вины теряет всякий смысл и переходит в область глубинной психологии, где превращается в настоящее чудовище, верховного демона нашего мира — комплекс вины. Вызываемое им чувство принуждает нас к добровольной неудовлетворённости, ведущей к тяжким психическим расстройствам, закрывает перед нами двери, роет ямы-ловушки на наших дорогах. Мы перестаём двигаться вперёд, наш потенциал остаётся нераскрытым, мы чахнем в поисках мифического избавления от чувства, которое на самом деле является всего-навсего комплексом, который вбивали в нас в детстве, чтобы ограничить нашу свободу и упростить задачу воспитания...
—Постойте, постойте, любезный! Я могу путаться в терминах, но разве комплекс не является чем-то немотивированным, в отличие от... ну да, прямого чувства вины, которое испытываешь по вполне определённому поводу?
—Я ведь только что неопровержимо доказал эфемерность понятия «вина»! Чувство порождается комплексом, внедренным в нас с детства нерадивыми воспитателями, которым проще было внушить запрет, чем удовлетворить потребность свободного поиска...
—Помилуйте, разве можно воспитывать без запретов? Да если бы вам в детстве не внушили мысль, что нельзя лезть к чужим собакам, глотать незнакомые лекарства и играть со спичками, вы бы никогда не выросли!
—О, какое ханжеское рассуждение! Конечно, если нет ни умения, ни желания всё подробно объяснять детям, в ход идут запреты...
—Не обижайтесь, — попросил Персефоний, — но по тому, как вы рассуждаете о воспитании, можно предположить, что у вас никогда не было детей...
—У вас их тоже явно не было, милостивый государь, но это вам не мешает выносить суждения! Однако в вас говорят с детства затверженные правила, не позволяющие расправить крылья творческой мысли, а я опираюсь на новейшие достижения передовой педагогической науки.
—Разве передовые педагоги не знают, что дети тем и отличаются от взрослых, что могут без всякой видимой причины пропустить ваши объяснения мимо ушей и всё равно полезть туда, куда вы им не советовали? И только угроза, к примеру, ремня...
Призрак вскочил, побелев от негодования. Видно было, что ему омерзительно продолжать разговор с таким отсталым разумным, однако наличие у отсталого денег заставило его сдержаться.
—Что-то мы отклонились от темы. Так вот, идёмте со мной, и высококвалифицированный психолог за пару часов убедительно докажет вам, что вы напрасно губите себя, терзаясь по пустякам.
—По пустякам? – воскликнул Персефоний. — Как вы можете так говорить? Вы даже не знаете, что именно я совершил...
—Да какая разница? Если что-то из собственных поступков вам не по вкусу, так это не вы их совершили! Да-да, совсем не вы — а ваши комплексы, ваши неудовлетворённые желания, которые многие годы разрастались и набирали силу в тёмных уголках души, пока наконец не пришло им время заявить о себе, хотя бы вы сами этого и не ждали. Вот как всё было. Хотите узнать подробнее? Вам сюда! — Он сделал приглашающий жест куда-то налево. — Да не смущайтесь, на самом деле это даже интересно. Некоторые так и продолжают ходить, уже и от комплексов избавятся, а всё одно ходят, потому что нравится.
—Нет уж, извините, в этом я не нуждаюсь. Интересно, если вы так легко торгуете спокойной совестью, то как же у вас выглядит любовь — вы ведь, кажется, и её мне предлагали?