- Дорогой. От серьги или от брошки... - заметил капитан, вертя камень в пальцах.
- А может это тот самый подвал? - неожиданно промолвил Коромысло.
Все вопросительно уставились на него.
- Мать моя рассказывала, где-то здесь Кайдановская своих крестьян гнобила.
- Может быть, - бесстрастно пожал плечами Рюмашев.
- Может, и ее внучку тут же...
Пашка что-то слышал про помещиков Кайдановских, чья разрушенная усадьба стояла за лесом у села Архипово. Слышал про то, как давным-давно старуха Кайдановская издевалась над крепостными и будто бы даже пила кровь из их детей. А потом в семнадцатом ее правнучку то ли сожгли, то ли закопали, то ли замуровали в стене.
«Так вот оно что!» - внезапная догадка обрушилась на Пашу, как штормовая волна.
Завеса тайны начинала спадать, из перемешанных обрывков складывалась единая картина.
Капитан благодарно похлопал Пашку по плечу.
- Неплохо! Кое-что уже нарыли.
«Я нарыл!» - подумал Пашка.
После мрака подвала пасмурное небо и лес вдруг показались Пашке прекрасными и родными. Размеренно, словно океан шумела листва, ласково перекликались пташки. Странно было думать, что среди этой красоты могла чернеть проклятая нора, внутри которой сидело то, чего не бывает на свете.
- Если что-то узнаешь, пулей к нам! - сказал капитан.
«А то не вспомню!»
Они неспеша двинулись назад к машине.
Зеркало и пес
Медлить было нельзя. Пашка до сих пор не скопил достаточно денег для покупки гранаты, к счастью, часть суммы можно было занять у Витьки.
Вернувшись от Максимчука, Паша спрятал в вещмешок черную, похожую на сосновую шишку лимонку с длинным запалом и сел за стол.
«Невозможно!» - думал Пашка. Невозможно, чтобы целая улица просто взяла и испарилась. Может, он не так прочел ее название? Пропустил какие-то буквы? Как бы то ни было, единственной зацепкой оставалась ржавая табличка с этой дурацкой надписью.
Пашка мучительно пытался выудить из памяти какие-нибудь яркие детали: водонапорную башню, кучу песка или заброшенный дом... Все зря. Воспоминание о доме татарина истерлось и поблекло. Только серая улочка, табличка на заборе, дом с чертом и фотографией барышни...
Пашка взял карандаш и написал на клочке бумаги название улицы. Перечитал. Вспомнил, что какие-то буквы стояли задом-наперед. «ул. ЯНА ЖОПАСА». Вот только, кажется, все было написано в одно слово и в именительном падеже. Вроде бы: «ЯНЖОПАС» или, может быть, «ЯАНЖОПАС». Точнее «RАНЖОПАС».
«Сапожная!»
Пашка треснул себя по лбу, не веря своей догадке.
«Сапожная» - именно так называлась улица, где жил татарин. Никакого революционера Яна Жопаса никогда не было в природе!
А дом был, стало быть, не «01», а десятый, потому и стоял в середине улицы. И часы показывали неправильное время, потому что были перевернуты задом наперед. Как в зеркале! В тот день все было повернуто задом наперед в Пашиных глазах!
Пашка вскочил из-за стола, чувствуя себя ни то сыщиком, ни то психбольным. Взял с книжной полки старую открытку с видом на Волго-донской канал, показал ее зеркалу в сенях.
Нарисованный искусной рукой яркий пейзаж вдруг сделался совершенно неузнаваем. В другую сторону устремился канал, в другом направлении поплыли пароходы, на другой берег перемахнули ребята с флажками. Облако - и то наплывало теперь с другого края.
Пашка даже рассмеялся над тем, как хитро и в то же время просто его провели. В чудеса и колдовство он поверил уже давно, а вот в то, что можно намертво заплутать в трех соснах - только сейчас.
- Ты куда это на ночь глядя? - спросила бабушка, увидев Пашку с вещмешком за плечами, в спешке надевающего сапоги.
- В гости!
На улице уже хмурился вечер, повсюду звенели комары. Паша побежал к дому старухи, у которой ночевал Ваня-пастушок.
- Щас соберусь, и пойдем, - сказал Ваня так спокойно, словно речь шла о походе на рыбалку.
Они быстро шагали мимо полей в густеющих июльских сумерках. Паша поминутно смотрел то в небо, то по сторонам. Пастушок топал следом, волоча отваливающуюся подметку и, кажется, весь погруженный в свои сонные мысли.
Поджига висела в кармане Пашкиных штанов (чтобы никто не увидел, пришлось надорвать карман изнутри). Спички и граната - в куртке. Нож - за поясом. Попадешься в таком виде ментам, и можно сразу готовить сухари!
Они зашли на обезлюдивший рынок, миновали площадь, но Пашка теперь уже свернул не вправо, а влево.
Прохожих было мало, не каждый мог подсказать, где находится глухая, забытая богом улица. И все-таки каким-то непостижимым чувством Паша знал, что на этот раз не ошибется. Каким-то неосознанным чутьем угадывал дорогу.