Михаил помолчал. Жаль. Редько еще с Михеевым контачил, очистные вместе пробивали.
— Тогда так. Домой не собирайся. Часов до девяти… Понял?
— Понял! — Генка оживился, голос выражал явное нетерпение. У Михаила на языке вертелись вопросы, но он смолчал. Телефонистка «Ичуньского» может быть женой, сестрой, знакомой человека, которому не надо знать планов инспекции. Да. Он положил трубку.
Накатанный зимник легко стелился под гусеницы, и стрелка спидометра прилипла к цифре «30». Шел четвертый час дня, быстро густела мгла. Над грядами сопок таяла полоска дневной зари, точно кто-то вел мокрой кисточкой, стирая бледную розовую акварель. Около четырех истлели последние мазки, по тундре разлилась непроницаемая темень, но тоже быстро истлела, и все вокруг накрыла лучистая северная ночь.
В семь с Лебединого перевала открылись огни «Ичуньского», а около девяти Михаил подкатил к гостинице и забрал Генку. Под глазом у него горел приличный синяк. Михаил вывел вездеход из поселка на дорогу к «Светлому», сполз за обочину и заглушил мотор.
— Сражался? Рассказывай.
— Командировку выполнил: три лекции, одна в школе; стенд в клубе соорудили с фотографиями зверей и птиц северных, тексты дали — какую функцию в природе выполняет, что случится, если исчезнет, как охранять. В школе отделение «Голубого патруля» открыли; с дирекцией прииска беседы по ремонтным работам на отстойниках увенчались успехом. В общем, все по пунктам сделано. Пошел вчера вечером в гараж насчет попутки домой. Там и началось…
…В углу бокса, недалеко от двери в кабинет начальника гаража, парень в ватнике точил на наждаке любопытную вещицу. Похожая лежала на полке в инспекции, в наборе изъятых запрещенных браконьерских снастей.
— Ишь ты, — сказал Генка. — На рыбалку?
— Харюза дергать, — кивнул, не отрываясь, парень. — Зимой его иначе не возьмешь.
— Глянуть можно? Я тоже рыбак.
— А чего ж, — парень выключил наждак и протянул Генке снасть: стальной, в карандаш, стержень, ушко на одном конце для лески, крестовина на другом. От лучей крестовины в сторону ушка идут зазубренные иглы. Их парень и острил, когда вошел Генка.
— За леску, и на дно, — сказал парень. — Фонарь, конечно, нужен: рыбу собирает и самому все видать. Положил на дно и смотри в лунку. Как харюз сверху наплывет — дерг его! Хорошая снасть что вилы работает.
— Ишь ты! — удивился Генка. — А я слышал, такой лов запрещен.
— Ха! Тундра эвон какая, а инспектор в районе один, ребята говорили. Днями вроде приезжал, лекции докладывал, а на праздник умотал, ясное дело, к бабе под бочок. А мы в тундру.
— Два, — спокойно сказал Генка.
— Чего — два?
— Инспектора в районе. И внештатных уже сорок девять. И не только лекциями мы занимаемся. Вот за такие поделки штрафуем. Пойдем, «рыбачок», разбираться.
Парень растерялся, в глазах мелькнула тревога. Дошло, что разговаривает с незнакомцем.
— Давай к начальнику гаража, — Генка взял парня за рукав. Тот вроде бы послушно сделал несколько шагов и вдруг, развернувшись, ударил под локоть. Генка сжался от боли, парень скользнул за стоявшую рядом машину, ногой распахнул дверь и исчез на улице.
— А-я-яй, — покачал головой начальник гаража Горец, рыжеволосый, краснолицый человек лет сорока. — Выдумают же! — Он отложил снасть на край стола. — Внешность запомнил?
Генка описал парня.
— Не-ет, — задумчиво протянул Горец. — Не мой. Прямо проходной двор, а не гараж. Кому ножи точить, кому — еще что. Но ты пока оставь эту штуковину, скоро смена у ремонтников кончится, поспрошаю ребятишек: может, кто видел. А сам звякни попозже, будут машины с грузами — уедешь.
Генка поблагодарил и отправился в столовую ужинать, но метрах в ста от гаража в туманных морозных сумерках дорогу загородили двое: «Гони, что забрал».
— …«Точильщик» с приятелем. Бородатый такой приятель, Ну, они мне, я ответного — как обычно. Рука болела, да и двое, — вот и принял несколько тычков. Но странное чувство осталось: видел я где-то приятеля «точилы». А где… убей бог… Да… Звонил вечером, ночью — машин не оказалось. Утром дежурный говорит: «Горец заболел». Игрушка, что ему оставлял, пропала. И парня не знают… Где я этого бородатого видел? Борода такая драная…
— Ситуация ясна, — подытожил Михаил. — А твои тычки — «как обычно»… В общем, выговор за драку напишу.
— Спровоцированное нападение, — вздохнул Генка. — А ты своих бить? Чтоб чужие боялись?