По мере того как машина медленно, но верно едет по улице, некоторые прохожие останавливаются и тычут пальцами, показывая на головной убор Рахима, свидетельствующий о том, что он мусульманин.
Через некоторое время, обогнув пробку, они выбираются на главную улицу.
Вскоре Рахим уже может разглядеть вдалеке бывшее здание обсерватории, в котором теперь располагается фабрика по производству печенья «Британия Бисквитс».
По окрестностям плывет густой сладкий запах. В первые несколько месяцев, когда он возвращался домой, пропитанный ароматом кондитерской, его жена Захира с улыбкой сетовала: мол, она не знает, что делать – то ли обнять его, то ли обмакнуть в чашечку чая. Теперь она почти не обращает на этот запах внимания.
Когда его машина въезжает в ворота, охранники бодро ему салютуют. Автомобиль останавливается у главного входа. Рахим проворно вылезает из машины и, перепрыгивая через две ступеньки, несется наверх. Он предпочитает приезжать на важные встречи пораньше, а из-за того, что пришлось объезжать пробку, он потерял немало драгоценных минут.
Взбежав на второй этаж, он сворачивает направо – в коридор, обрамленный колоннами.
Тяжело дыша, Рахим останавливается у двери, на которой висит табличка «генеральный директор Теодор Дрейк». Смотрит на часы. У него есть ровно одна минута, чтобы перевести дыхание.
Ровно в тот самый момент, когда минутная стрелка на его часах сдвигается на двенадцать, Рахим стучит в дверь.
– Заходите.
Теодор Дрейк сидит за исполинским столом из бирманского тика. Его улыбка теплая и располагающая.
– Чоудхори. Рад вас видеть. Садитесь.
Рахим достает из портфеля папку.
– Я приготовил то, что вы просили, сэр.
– Превосходно.
Пока Дрейк изучает содержимое папки, Рахим разглядывает карту Рангуна в раме, висящую на стене за спиной директора. Перед тем как занять нынешнюю должность, Дрейк служил в звании полковника в британской армии. Он был под началом генерала Уингейта в Импхале, когда японцы вторглись в Бирму, и принимал живейшее участие в освобождении этой страны. После войны он подал в отставку и отправился на гражданскую службу. Необычное решение для человека военного.
Дрейк поднимает взгляд:
– Недурно. Надеюсь, я несильно усложнил вам жизнь, дав так мало времени.
– Нисколько, – качает головой Рахим, несмотря на то что ему пришлось изрядно потрудиться. В папке данные о регистрации, правила внутреннего распорядка, журналы протоколов, организационная структура, счета, инвентарные описи, бухгалтерская книга, данные по физическим активам – одним словом, вся информация о предприятии, которую только можно собрать за те две недели, что ему были выделены.
– Осмелюсь заметить, сэр, что подобный свод документов может весьма заинтересовать потенциального покупателя.
Дрейк нетерпеливо кивает. Ему еще нет тридцати пяти, а виски уже местами тронуты сединой.
– Еще он вполне сгодится для годичного анализа хозяйственной деятельности, который может запросить совет директоров.
– О таком запросе меня бы предупредили. Подобный анализ мог бы потребовать и покупатель.
На этот раз слова Рахима вызывают у Дрейка смешок:
– Мы продолжим говорить полунамеками или вы перестанете ходить вокруг да около и спросите напрямую, что хотели?
– Сколько нам осталось?
– К чему такой фатализм? Это просто меры предосторожности, которые меня попросил принять совет директоров.
– Появился покупатель?
– Кое-кто наводит справки. Больше всего интереса проявляет группа местных инвесторов. Принимая во внимание то, что маячит на горизонте, это вполне ожидаемо. Британские компании по всей Индии сматывают удочки и бегут обратно в Англию. Настал черед «Британия Бисквитс» – только и всего.
– Не все бегут, кто-то и остается.
– Да, но надолго ли? Считайте это первой трещиной на чашке. Трещиной, которая рано или поздно разрастется, и чашка развалится на куски. Когда я пришел с фронта и встал во главе предприятия, независимость казалась делом далеким, а сейчас ее объявление вопрос месяцев, а не лет. Думаю, отчасти именно поэтому совет директоров нанял именно меня. Чтобы переход был наименее болезненным.