Он подходит ближе и смотрит на Рахима. Высокому не больше двадцати пяти. На его щеке шрам от удара ножа.
– Ты кто? Выкладывай живее. И не ври. Мы тут бандитам из Мусульманской лиги не рады. Мы знаем, что вы планируете беспорядки.
Рахим прекрасно понимает, что одно неосторожное слово – и ему конец. Несмотря на это, его рука спокойно лежит на крыше машины, а голос звучит ровно.
– Мы просто ехали по улице, вот и всё. Нам не нужно проблем – ни с вами, ни с кем-либо еще. Я не интересуюсь политикой. Я не имею никакого отношения к лиге. При этом я не думаю, что лига собирается применять силу. Это всё просто разговоры, чтобы британцы обошлись с мусульманами по справедливости, когда наша страна, наш Индостан, освободится от их владычества.
Рахим знает, что кривит против истины. Лига готовится сражаться и уже на протяжении нескольких месяцев накручивает мусульман. Однако об этом можно и забыть, когда на кону твоя жизнь.
Крепыш, у которого воняет изо рта, обходит вокруг машины Рахима и обращается к толпе.
– Нет, вы слышали? «Наш Индостан!» Он говорит о нашем Индостане, тогда как его подельники-бандиты из Мусульманской лиги пойдут завтра отбирать у нас наши земли, чтобы основать свое государство. А нам, значит, своего государства иметь нельзя – рылом не вышли!
Толпа принимается гадко улюлюкать в ответ и кричать: «Убей его!» Крепыш поворачивается к Рахиму и говорит:
– Может, прямо сейчас отправим тебя в страну ясного света?
– Полегче, – высокий улыбается Рахиму. – Ты уж извини, но сам видишь, как мои друзья расстроены из-за этого Дня прямого действия. Ими руководят эмоции, а не здравый смысл. Согласись, не самая мудрая мысль вступать с ними в политические дискуссии посреди разозленной толпы. Верно я говорю? Как тебя зовут?
Рахим не торопится с ответом. Имя дает власть, а полностью уступать позиции он не хочет.
– Ну и к чему эта бравада? – шепчет высокий, наклоняясь к Рахиму. – Сейчас только я смогу защитить тебя от толпы. Одно мое слово – и тебя разорвут на куски.
– Чего ты хочешь?
– Передай домой весточку через шофера. Если твоя семья захочет увидеть тебя живым, она не поскупится и пришлет нам денег. Сумма, правда, будет немаленькая.
Шахрияр и Анна
Он стоит возле школы Анны среди загорелых привлекательных женщин, приехавших забрать своих детей. В толпе есть и горстка мужчин. Они поджарые, в темных очках и шортах. Что они тут делают? Заняться нечем? У них нет работы? Шахрияр теряется в догадках.
Младшая школа имени Тэргуда Маршалла построена из кирпича и белого известняка. Перед ней на лужайке растут деревья, отбрасывая на здание школы тень. Родители с интересом на него посматривают, но он не стремится с ними общаться, ограничиваясь лишь улыбками и приветственными кивками.
Без пяти три из школы выбегает толпа детей. Среди них – Анна. При виде отца она мрачнеет, машет ему рукой, наскоро прощается с друзьями и направляется к Шахрияру. Мужчине становится интересно, чем вызвана такая реакция? Она его стесняется или просто надеялась увидеть Джереми?
– Привет, красавица, – говорит он и заключает в объятия в надежде, что тем самым не ставит дочь в неловкое положение перед ее друзьями. К нему подходит женщина. Миниатюрная брюнетка. Молодая и привлекательная. На ее левой руке поблескивает кольцо с крупным бриллиантом.
– Всё в порядке? – она смотрит на Анну.
– Я ее отец, – улыбается он.
– Вот как? Я вроде никогда…
– Всё в порядке, миссис Штейн, – говорит Анна. – Это мой папа. Обычно он меня не забирает.
– Да, конечно, – учительница смущается. – Я просто… – она протягивает руку. – Здравствуйте, меня зовут Лиза. Я преподавала вашей дочери в третьем классе.
Он пожимает ей руку и представляется.
Девушка переводит взгляд с его лица на лицо дочери.
– Я могла бы и сама догадаться. Анна просто ваша копия. За исключением глаз.
– Да, – соглашается он, – за исключением глаз.
Они направляются в сторону улицы, оставив позади себя школьные автобусы вместе с «инфинити» и «ауди», припаркованными возле школы.
– Какие у нас планы? – спрашивает Анна.
– Сегодня пятница. Ты прекрасно понимаешь, что это означает.
Она издает недовольный стон:
– Что, опять курсы бенгальского? Только не это!
– Ты всего месяц на них ходишь. Неужели тебе совсем не нравится?
Анна сникает – сейчас она напоминает пристыженную собачку.
– Просто эти бенгальские буквы так тяжело писать. Я застряла на букве «шо».
– Да ведь это самая красивая буква во всем алфавите. Две петельки и прямая линия в конце.