— У Хань Ши-юаня действительно было оружие. Вещи тоже ему принадлежали, — настаивал Ду.
— Ты теперь все на мертвого свалить норовишь. И когда это Хань Ши-юань жил у тебя в западном флигеле? Никто этого не видел, а вот, что твой сын постоянно чистил оружие, сидя на кане, — все соседи видели. Я тебя опять спрашиваю: выдашь ты оружие или нет? — и Чжан Цзин-жуй вскинул винтовку.
— Послушай, Добряк, — обратился к помещику Го Цюань-хай. — Башка, видно, у тебя и в самом деле, что ивовый чурбан. Ничем ее не прошибешь. Так вот я тебе говорю: нам твоих слов больше не надо. Твоя сноха уже во всем призналась.
Жирное тело помещика так и затряслось. Лицо его все покрылось испариной, но и тут он не отступился:
— Соседи, да право же у меня ничего нет…
— Уведите его! — коротко приказал Го Цюань-хай милиционерам.
Один из них схватил Ду за шиворот, другой принялся вязать.
— Не надо, никуда он не убежит, — остановил их председатель.
Помещика вывели. Старик Сунь сорвался с места и кинулся следом:
— Осторожнее! Не давай ему подходить близко к вязам, а то еще, чего доброго, стукнется головой о дерево и кончится раньше времени.
— Без тебя знаем! Вечно суешь нос, куда не спрашивают! — рассердился милиционер.
Однако Сунь простоял на крыльце до тех пор, пока помещика не провели мимо вязов.
Светила луна. На свежем снегу остались беспорядочные следы трех пар ног…
XI
После допроса Го Цюань-хай вместе со всеми направился к усадьбе Добряка Ду.
Полная луна озаряла занесенную снегом деревню. Было морозно. Го Цюань-хай опустил уши своей шапки и спрятал руки в рукава. В это время в восточной комнате главного дома помещичьей усадьбы при тусклом свете масляной лампы женщины деревни Юаньмаотунь все еще допрашивали Пышку. Та пугливо озиралась по сторонам. Кругом были чужие ей, враждебные лица. В комнату набралось десятка два крестьянок. Некоторые пришли с детьми. Поджав под себя ноги, они расположились на кане и, дымя длинными трубками, кормили грудью малышей. Слепая старуха Тянь сидела возле стола и внимательно прислушивалась к голосам. За ее спиной стояла вдова Чжао.
Го Цюань-хай распахнул дверь, и клубы морозного воздуха на мгновение заполнили комнату. Навстречу ему поднялась Дасаоцза. Понизив голос, она заговорила:
— Сколько ни спрашиваем, ответ один: «Не знаю».
Го Цюань-хай посмотрел на Пышку.
— Вот что, — обратился он к снохе помещика, — все говорят, что ты знаешь, где оружие. Если не укажешь, а мы найдем, тебе плохо будет.
Пышка украдкой покосилась на Го Цюань-хая, чтобы убедиться, насколько серьезна эта угроза, и дрожащим голосом спросила:
— А если скажу, но вы почему-либо не найдете, что мне тогда будет?
— Ты только скажи правду, а найдем или не найдем, это уже не твоя забота. Винить не станем, — пообещал он и, чтобы положить конец ее нерешительности, добавил: — Утаишь — засадим в кутузку. Пожалеешь, да поздно будет.
— А если свекор меня прибьет?
— Не посмеет! — крикнул старик Чу.
— Мы тебя защитим, — вставила Дасаоцза.
— Наша Дасаоцза сделает, раз говорит, — раздался голос вошедшего в этот момент старика Суня.
— Если я скажу про оружие, вы примете меня в женский союз? — робко спросила Пышка.
— Если даже и не примут в союз, все равно прославишься, — дипломатично ответила Дасаоцза.
— Ладно, скажу…
Пышка сообщила, что сын Добряка Ду отдал две винтовки на сохранение ее брату, который живет в деревне Уцзя. Однажды, гостя у матери, она видела две новые японские винтовки, но куда их спрятали потом, не знает.
Го Цюань-хай велел Суню запрягать, а Лю Гуй-лань и Дасаоцзе собрать женщин, расставить их у всех ворот и никого не выпускать. Чжан Цзин-жую он приказал сторожить конфискованное имущество, свезенное в крестьянский союз, а сам с двумя милиционерами и Пышкой отправился в деревню Уцзя.
Над необозримыми снежными полями ярко горели звезды. По укатанной дороге сани летели, как птица. Немного отъехав, Го Цюань-хай спросил Пышку о маузере.
— Может быть, есть — только я не знаю, — ответила женщина.
— А из-за чего это ты все ссоришься со старшей снохой?
Пышка вспомнила о кольце, расстроилась и принялась честить Тощую Коноплю и ее мужа.
— Успокойся, — прервал ее Го. — Ты лучше скажи, знает ли про маузер Тощая Конопля?
— Конечно, знает! Ведь это ее с мужем дела. Без нее не обошлось.
Въехали в деревню Уцзя. Сунь подкатил к дому матери Пышки. Ворота были заперты. Пышка постучала. Когда ворота открыли, она быстро вошла в дом и, растолкав спящего брата, шепотом с ним переговорила. Молодой парень быстро оделся и вышел к саням.