— Как же не выгораживаете, если он до сих пор живет у вас как ни в чем не бывало!
Го Цюань-хай уже успел прийти в себя и рассудительно ответил:
— Ты неправ, земляк. Тана Загребалу мы уже свалили, и больше ему не подняться.
— Если бы выгораживали помещиков, откуда бы у нас были вот эти штуки? — подступился к крикуну Чжан Цзин-жуй и потряс в воздухе новенькой винтовкой.
Старик Сунь, увидев такое множество людей с винтовками и пиками, перетрусил. Возчик хорошо помнил, что означало раньше слово «выметала». Так некогда называли шаманок, которые своими заклинаниями очищали дом от чертей. Во рту у старика сразу стало сухо, перед глазами поплыли радужные круги. Надо скорее уйти, а то и его, чего доброго, «выметут» как нечистую силу. Но, заметив, что «выметал» никто, кроме него, не испугался, возчик успокоился и даже вышел из своего убежища.
Го Цюань-хай увел председателя Чэна в соседнюю комнату. Он усадил гостя на кан и протянул ему свою трубку.
Председатели разговорились.
— Когда я отбывал трудовую повинность в Муданцзяне, я как будто тебя видел, — сказал Го Цюань-хай.
— И мне сдается, что встречались где-то.
— Тебя еще как-то японцы здорово избили.
— Верно! Был такой случай. Да и тебе, помнится, тоже досталось.
— Досталось, — согласился Го Цюань-хай. — Все натерпелись.
— Натерпелись… — подтвердил Чэн. — Чуть не перемерли.
Воспоминания о пережитом сблизили сердца этих людей, языки развязались. Вскоре Го и Чэн беседовали уже как закадычные друзья.
— То, что вы приехали помочь нам в борьбе с помещиками, — сказал Го Цюань-хай, — мы, конечно, очень приветствуем. Боюсь только, как бы у нас неразберихи не получилось. Ведь вы наших дел не знаете…
— Верно, не знаем, — согласился Чэн, — однако зачем же быть неразберихе? Я думаю, не плохо было бы созвать совместное собрание крестьян вашей и нашей деревень да потолковать. Как ты смотришь на это, председатель Го?
— Что ж, это будет очень хорошо, председатель Чэн…
На дворе в это время юаньмаотуньцы и миньсиньтуньцы нашли общий язык и начали выказывать друг другу внимание. Гости водрузили свое знамя рядом со знаменем крестьянского союза деревни Юаньмаотунь и загремели в гонги и барабаны, приветствуя хозяев. Юаньмаотуньцы притащили свои гонги, барабаны и трубы и подняли невообразимый шум, приветствуя, в свою очередь, гостей. Потом они пригласили женщин деревни Миньсиньтунь в западный флигель.
На земляном полу разложили большой костер, грелись, сушили одежду, курили трубки, и комната вскоре потонула в дыму. Лица разрумянились, сердца оживились. Полилась дружеская беседа. Лю Гуй-лань обошла односельчанок, составила хор, и женщины запели новые частушки:
Затем юаньмаотуньки захлопали в ладоши и попросили спеть сестер миньсиньтунек. Те тоже составили хор, но не успели они начать, как появился Го Цюань-хай и пригласил всех на собрание.
Открывая собрание, он обратился к односельчанам:
— Наши братья, бедняки и батраки деревни Миньсиньтунь, приехали помочь нам в нашей борьбе с помещиками.
— Приветствуем братьев миньсиньтуньцев! Благодарим их за посещение! — раздались дружные возгласы.
— А чем же мы их отблагодарим? — спросил Го Цюань-хай.
Наступила пауза. Наконец из дальнего угла подал спой голос старик Сунь:
— А мы тоже возьмем да и поедем к ним выметать империалистов с капиталистами!
Раздался дружный смех.
— Этого совсем не требуется, старина Сунь! — ответил возчику Го Цюань-хай. — Наши братья опередили нас и приехали покончить с Таном Загребалой. Но мы и сами уже с ним расправились. Если у него что и осталось, то говорить об этом уже нет смысла. Но так как уважаемые братья побеспокоились и приехали к нам в такую стужу, не отпустим же мы их домой с пустыми руками! Придется поделиться. Ведь Тан Загребала эксплуатировал и угнетал их так же, как и нас.
— У Тана Загребалы во дворе сложены две сажени дров. Пусть забирают с собой! — предложил старик Чу.
— Вот как! — раздались разочарованные возгласы приехавших. — Выходит: мясо сами съели, а кожу другим кинули…
— Мы думали, что вы нам поможете отнять у Тана Загребалы все, что он выжал из нас… — обратились к Го Цюань-хаю женщины деревни Миньсиньтунь.
Го Цюань-хай поднял руку:
— Не стоит шуметь и препираться. Бедняки миньсиньтуньцы и бедняки юаньмаотуньцы — одна семья. Неужели мы не уладим наши семейные дела по-хорошему? Если будем ссориться, наши враги толстопузые поднимут нас на смех. Ведь страна теперь наша, демократическая власть тоже наша, и мы должны делиться друг с другом. Пусть нам, юаньмаотуньцам, достанется немного меньше. Стоит ли говорить об этом? У наших братьев не хватает корма для лошадей, а во дворе Гана Загребалы стоят два больших стога соломы и припрятано около трехсот кругов жмыха. Хотя все это мы оставили для нужд нашего крестьянского союза, но не поскупимся и отдадим миньсиньтуньцам.