Не успел старик Тянь окончить, как все кругом зашумели:
— Выдвигаем Ли Всегда Богатого на пятое место!
— Старина Чу, вот ты и на шестом месте оказываешься…
— Нет! Постойте! Предлагаю поставить на шестое место старину Тяня! — выбив трубку и быстро сунув ее за пояс, крикнул человек, сидевший рядом с начальником бригады. — Дочка старины Тяня Цюнь-цзы умирала, а все же не выдала своего жениха. Это настоящая бедняцкая стойкость! И можно считать, что Цюнь-цзы тоже имеет заслугу перед революцией. Как вы считаете: должны мы уважать ее родителей?
Загремели аплодисменты, и все единодушно поддержали:
— Должны! Должны! Поставить отца Цюнь-цзы, старину Тяня, на шестое место!
Лишь после этого, оказавшись уже на седьмом месте, старик Чу почувствовал, что отступление его наконец окончено и он закрепился на прочном рубеже, с которого его не сдвинешь.
Собрание перешло к обсуждению кандидатуры старика Суня. Возчика любили за его занимательные рассказы про медведя и разные другие шуточные, а иногда и поучительные истории, но кто мог сказать о его выдающихся революционных заслугах?
Выручил Сяо Сян. Взяв слово, он заявил, что хотя у старого Суня больших заслуг и нет, однако он тоже немало потрудился для народа, и предложил поставить его на восьмое место.
Возчик был очень доволен, но старик Чу и на этот раз съязвил по его адресу:
— Как же так, ты такой лихой возчик, а тут, словно черепаха, плетешься в хвосте?
Все развеселились, и только высокий человек, сидевший рядом с начальником бригады, хмуро молчал.
Из тех скупых ответов, которые давал этот человек на случайные вопросы, Сяо Сян узнал, что зовут его Хоу Чан-шоу. Ему недавно исполнилось сорок шесть лет, и двадцать шесть из них он проработал батраком. Так как Хоу был силен и ловок, помещики охотно его нанимали. Хотя по числу лет, проведенных в батраках, ни один из присутствующих на собрании крестьян не мог бы сравниться с Хоу, тем не менее никто не назвал его имени, никто не предложил внести его в список.
Сам же Хоу напомнить о себе не решился.
— Почему ты не хочешь выступить и рассказать свою биографию? — спросил его Сяо Сян.
Хоу ничего не ответил, оставив начальника бригады в полном недоумении.
Лишь спустя четыре дня Сяо Сян понял, в чем тут дело.
XIX
На четвертый день началось обсуждение трех необычных кандидатур: Осла Ли, старухи Ван и Хоу Длинные Ноги. Хотя все трое были бедняками, но за каждым числилось немало грехов.
Когда возник вопрос об Осле Ли и старухе Ван, последовало так много возражений, что Сяо Сян был вынужден отложить обсуждение. Перешли к Хоу Длинные Ноги, но и тут разгорелись жаркие споры.
По своему положению этот человек имел право получить долю из конфискованного имущества одним из первых, но как только он встал с места, отовсюду посыпались укоры за его женитьбу на вдове племянника Тана Загребалы.
В то время когда в деревне сводили счеты с Добряком Ду, многие члены помещичьих семей, испугавшись, что доберутся и до них, начали искать выхода.
Так как муж Ли Лань-ин умер и ее ничто больше не связывало с семьей Тана Загребалы, она в темную зимнюю ночь, захватив с собой постель и кое-какие вещи, пришла в лачугу к Хоу Длинные Ноги. Батраку было уже сорок шесть лет, а ей только тридцать, и Ли Лань-ин не сомневалась, что покорит его без особого труда.
Но Хоу был смертельным врагом помещиков, а Тана Загребалы — в особенности. Еще свежи были в его памяти те годы, которые провел он батраком в усадьбе этого эксплуататора. Помещик и вся его семья относились к Хоу с презрением. На всю жизнь запомнилось батраку, как они обошлись с ним, когда у него разболелись глаза. Он истратил на лечение все заработанные деньги и под Новый год остался без гроша. Хоу решил обратиться к хозяину с просьбой одолжить ему хоть немного чумизы.
— Где же я тебе возьму чумизу? — вытаращил на него глаза помещик.
А женщины, у которых грязные лохмотья батрака вызывали отвращение, разом закричали:
— Гони этого вонючего чорта. Что еще с ним разговаривать?!
Хоу не забыл и не простил такого отношения, и когда одна из женщин этой семьи прибежала ночью искать у него приюта, он так рассвирепел, что уже поднял было на нее руку. Но сердце старого батрака оказалось намного мягче его руки, да и вид у женщины был такой жалкий и беззащитный.