Когда Чжан Фу-ин, обойдя деревню, возвращался домой, он увидел группы мужчин и женщин. Радостно возбужденные, они со всех сторон направлялись к крестьянскому союзу. Сердце председателя болезненно сжалось, а затем тревожно забилось.
Шел мелкий снег. Снежинки, падая на лоб Чжан Фу-ина, таяли и, словно капли пота, стекали по разгоряченным щекам.
II
Едва на востоке сквозь туманную пелену пробились бледные лучи зимнего солнца, большой двор бывшей помещичьей усадьбы заполнила шумная толпа. Всем не терпелось поскорее увидеть начальника бригады. Первыми порог крестьянского союза переступили старик Сунь и молодой Чжан Цзин-жуй, брат ушедшего в армию Чжан Цзин-сяна. Ему только что исполнилось девятнадцать лет. Был он высок ростом, силен и один справлялся с работой за двоих. Он отказался от помощи крестьян при посеве и уборке, на которую по закону его семья, как семья военнослужащего, имела полное право.
Когда возчик Сунь и Чжан Цзин-жуй вошли в комнату, Сяо Сян еще лежал на кане.
— Проспал станцию, начальник! — весело воскликнул Чжан Цзин-жуй, снимая с головы шапку из собачьего меха.
Он уже было подошел к кану, но возчик схватил его за руку и отдернул назад:
— Зачем будить! Пусть поспит немного. Недаром говорится, что самые вкусные вещи — это
— Чего вы там про жену да курицу судачите? — спросил, потягиваясь, Сяо Сян.
Он приподнялся и накинул на плечи стеганую ватную куртку. Ноги были еще под одеялом.
Людей уже набралось столько, что в обеих комнатах крестьянского союза стало тесно.
Сяо Сян огляделся. Лица все знакомые, можно было и не стесняться. Начальник бригады спустил ноги с кана и начал обуваться.
— Жив, старина? Здоров? — весело обратился он к возчику.
— Да если бы я умер, моя старуха давно прибежала бы к тебе в уезд со слезами, — прищурив левый глаз, рассмеялся возчик.
Подошла вдова Чжан Юй-линя:
— Наш пастушок, услышав о вашем приезде, уж так обрадовался…
Мужчины и женщины принялись наперебой рассказывать, как они соскучились по начальнику и как ждали его приезда:
— Все надеялись: вот-вот приедешь…
— Еще когда зеленую кукурузу ели, — думали, что вернешься.
— Дождались осени, дождались зимы, а тебя все нет да нет. Так и порешили: уехал наш начальник Сяо в город и забыл про нас.
Сяо Сян тепло улыбнулся:
— Что вы? Как можно забыть? Никогда не забуду.
Он достал тазик и пошел за водой. На пороге, опершись спиной о косяк, молча стояла Дасаоцза. Волосы ее были обрезаны. Над черными, как вороново крыло, бровями нависала челка. Черные глаза неотрывно глядели на Сяо Сяна. Она, казалось, хотела спросить о чем-то, но он заговорил первый:
— Здравствуй, Дасаоцза. Бай Юй-шаня перевели в город Шуанчэнцзы. Работает он в милиции и очень по тебе скучает.
— Как бы не так… — процедила сквозь зубы Дасаоцза. — Уж чего-чего, а этого за ним не водится. Вышел за дверь — и забыл.
Начальник бригады только собрался ответить, как со двора донесся скрип колес. Он выглянул в приоткрытую дверь. Это Тянь Вань-шунь привез полную телегу дров. Старик вошел и почтительно поздоровался.
— Ты только приехал, начальник, дров у тебя, конечно, нету. Вот я и доставил. Топи себе, а кончатся, еще подвезу. Хорошего у нас в деревне немного, но зато дров хватает.
Несколько человек вышли во двор и сложили дрова под навес. Они растопили печь, кан нагрелся, и в комнате стало тепло. Хотя было время завтрака, домой никто не спешил. Люди пристроились кто где. Многие расположились на кане. Одни примеряли пальто и шапку Сяо Сяна, другие разглядывали его оружие.
Старик Сунь осторожно взял в руки новенький браунинг, дунул в него, понюхал и торжественно проговорил:
— Да… эта штука сделана по всем небесным законам.
— Каким еще небесным, суеверная ты башка! — перебил его Чжан Цзин-жуй. — При чем тут небесные законы? Это люди изобрели.