Как бы там ни было, они стояли у окна, и Ньютон фиксировал производимые ветром разрушения, когда вдруг из одной хижины выскочила женщина. Они не могли ее слышать, но, судя по ее открытому рту, было понятно, что она кричит от страха. Колдвел тут же рванул с места и вылетел из гостиницы. Все видели, как он, преодолевая ветер, перешел через дорогу и добрался до женщины. Та принялась судорожно жестикулировать, указывая на хижину. Колдвел ринулся внутрь как раз в тот момент, когда ветер начал сдирать с жилища крышу. Доски и дранка разлетались в разные стороны, а когда строение рухнуло, все увидели Колдвела, который стоял, держа в руках ребенка. Нос у него был сломан, а лоб рассекала глубокая рана. Охотники разразились громкими приветственными возгласами. Колдвел выбрался из развалин, обхватил свободной рукой женщину за плечи и повел ее к гостинице.
Но сейчас Колдвела рядом не было, а Мистер Погода должен был отнести все на место, чтобы начать передавать прямые сообщения об урагане. И тогда Джимми пришла в голову мысль. Он поднял глаза и с некоторым удивлением увидел, что на него пристально смотрит Мейвел Хоуп. Взгляд его был холодным и тяжелым, а вокруг глаз собралась целая сеть морщинок.
— Нет, — промолвил он.
— Но я же ваш гость, — возразил Ньютон. — Вы несете за меня ответственность.
— Это верно, — согласился Мейвел. — Именно поэтому сидите здесь.
— Но я — фотограф! — взорвался Джимми. — Я должен заснять этот ураган. Для потомков. Для науки. Чтобы исследователи могли его изучать.
Больше всего на свете Хоупу хотелось курить.
Джимми Ньютон решил поподробнее остановиться на том обстоятельстве, что съемка урагана принесет пользу всему человечеству.
— Видите ли, — начал он, — многие считают, что ураган — это не шторм, то есть не шторм в обычном смысле этого слова. И никто не знает, как он образуется. Поэтому ученым, таким как мои друзья из Национального океанического и атмосферного центра, нужны для исследования кадры… — Ньютон развел руки в стороны, словно подтверждая очевидность своей точки зрения. — Пойдем, — снова обратился он к Мейвелу. — А то скоро стемнеет. Света и так уже недостаточно.
Мейвел не мог избавиться от мысли, что где-то здесь должна быть спрятана пачка сигарет. Он уже бросал курить несколько месяцев тому назад, по крайней мере, тогда он сказал Полли, что больше не будет курить никогда, и в течение этих четырех мучительных дней рассовывал сигареты повсюду.
— Ладно, пошли, — ответил он. — Снимайте свой ураган.
— Дело в том, Мейвел, что мне понадобится твоя помощь, — заметил Ньютон. — Ты не мог бы взять кое-что из оборудования?
Слово «помощь» попало в точку. В конце концов, во время предыдущих ураганов Мейвел отсутствовал на острове. И теперь настало время залезать на мачты вместе с остальными пиратами.
— Ладно, Ньютон, — ответил он. — Пойдем заниматься твоими делами. А потом вернемся обратно и встанем здесь на якорь. Договорились?
Джимми Ньютон протянул руку, но так и не дождался рукопожатия.
— Договорились, — ответил он.
4
Колдвел взял Беверли за руку, и они двинулись по направлению к коттеджам. Ветер дул им в спину, и не успели они сделать и несколько шагов, как были сбиты с ног. Беверли и Колдвел обнялись, и губы их соединились. Оба ощутили вкус крови.
Затем Колдвел поднялся, и Беверли, уцепившись за пояс его шорт, тоже начала подтягивать себя наверх. Царапая его кожу ногтями, она обхватила туловище Колдвела и, когда наконец ей удалось встать, прильнула к его телу, которое казалось огромным и мускулистым и не уступающим по силе самому урагану.
— К тебе или ко мне? — прокричала Беверли, пытаясь заглушить рев Клэр.
Колдвел бросил взгляд на бухту. Выброшенный волнами катер Мейвела лежал на сходнях и медленно погибал. Колдвел отметил, что вода уже затопила причал, и попытался определить, начался ли прилив. Они с Беверли и Мейвелом ездили рыбачить во время прилива, пригонявшего хрящевую рыбу на отмели, кишевшие моллюсками; Колдвел начал прибавлять часы — четыре часа прилива, четыре часа отлива и так дальше — и пришел к выводу, что прилив еще не начался. Он знал, что главная волна придет, когда они минуют око урагана, и то, что «Клэр» подняла воду уже настолько высоко, вызвало у него изумление. И даже тревогу. Если прилив совпадет с этой волной… В животе Колдвела сгустился комок страха — первое ощутимое чувство, испытанное им за много лет.