— Да, — удрученно закивала стриженой головкой Махидиль, едва сдерживая слезы.
— Не надо плакать, — принялся утешать ее Камиль. — Отрастут! Возьми лучше яблоко, а вот урюк, поешь... — С этими словами он протянул ей узелок. — Из нашего сада. Очень вкусные. А ты какие яблоки любишь: кислые или сладкие?
Но вместо ответа Махидиль задала один-единственный, мучивший ее все время вопрос:
— Где моя мама?
Камиль удивленно развел руками:
— Не знаю. А разве она не приходила?
— Ее мама умерла, — сбегая по лестнице, объявил шустрый мальчишка из палаты для выздоравливающих. — Так тети сказали.
— Неправда, неправда! — с кулаками набросилась Махидиль на опешившего мальчугана. — Неправда! Моя мама не умерла!
Камиль встревожился. Ему стало безмерно жаль маленькую девочку. Руки у него дрожали, когда он пытался успокоить рыдающую Махидиль. Ему казалось, побудь он с ней еще немножко, он и сам разревется и поэтому поспешно выбежал на улицу...
На следующий день Камиль пришел в больницу в сопровождении красивой женщины с длинными, до колен, косами.
— Это моя мама, — сказал он, обращаясь к Махидиль, выбежавшей к нему навстречу.
— А моя мама где?
— Сиротинушка ты моя, — сдерживая слезы и гладя Махидиль по головке, сказала женщина. — Теперь я буду твоей мамой, доченька...
Так Махидиль обрела новую семью...
Вместе с Мастурой, так звали ее новую маму, и знакомыми по кварталу, в котором прежде жила, Махидиль отправились на кладбище. Девочка никак не хотела верить, что ее мама лежит под черным бугром земли. Ей казалось, что ее обманывают. Мама, наверное, ищет ее в больнице... Ни одной слезинки не проронила девочка. Только похныкала немного, промочив ноги в жидком месиве, которым были покрыты тропинки кладбища после прошедшего дождя. Но когда все ушли от могилы и добрались уже до кладбищенских ворот, она вдруг повернулась, побежала обратно и, припав к сырому могильному холмику, обхватила его ручонками и зарыдала...
Махидиль долго горевала. Не спала ночами. Стала замкнутой. Мастура и Камиль окружили ее лаской и заботой. Но голос родной матери все время звучал в ушах девочки. Махидиль чувствовала себя одинокой и никак не могла привыкнуть к новому дому, к новой семье. Ей казалось, что она пришла сюда погостить, что она поселилась здесь временно, что вот-вот вернется ее мама и заберет домой. Она забывалась только, когда из школы приходил Камиль и играл с ней. Почти весь день она была одна. Как назло по соседству не было сверстниц, а с теми, кого приглашала в дом тетушка Мастура, она почти не играла, и новые знакомые перестали навещать ее. Наконец, она подружилась с пухленькой девочкой Махмудой, жившей неподалеку. Этому очень обрадовались Камиль и его мать, которую Махмуда звала тетушкой Мастурой. Так же звала ее и Махидиль. Назвать мамой у нее не поворачивался язык.
Отношения между сиротой и приемной матерью были сложные. Тетушка Мастура была добрым человеком. Когда Камиль рассказал ей о судьбе несчастной Махидиль, она, не задумываясь, поспешила взять девочку к себе в дом. Мастура души не чаяла в Махидиль и уделяла ей даже больше внимания, чем собственному сыну. Однако Махидиль огорчала свою приемную мать отчужденностью и замкнутостью. Иногда женщине казалось, что девочка недолюбливает ее.
Все переменил, прояснил случай. Во время игры с соседскими девочками кто-то обозвал Махидиль за короткие волосы «огрызком метлы». Это задело ее за живое: девочка очень переживала, что у нее так медленно отрастают волосы. Махидиль разрыдалась и бросилась домой. Тетушке Мастуре с трудом удалось успокоить ее и дознаться о причине слез. Обессилев от рыданий, девочка, наконец, уснула. Когда она раскрыла глаза, то увидела стоявшую перед зеркалом тетушку Мастуру с ножницами в одной руке. Другой она перебрасывала на грудь свои роскошные косы.
— Что вы делаете?! — вскричала Махидиль.
Тетушка Мастура обернулась и с улыбкой сказала:
— Хочу обрезать для тебя. Будешь подплетать...
— Ой, не надо, мамочка, не режьте... Простите меня... Я не думала...
Так впервые Махидиль назвала тетушку Мастуру мамой. Она бросилась к ней на шею, осыпала ее поцелуями, и обе залились слезами. С той поры все изменилось в жизни девочки. Каждое утро она уходила в школу в приподнятом настроении, а возвращалась домой — к маме! к брату! — радостная, с лучащимися от счастья глазами.
...В ночь перед отъездом Махидиль в Кызылкумы тетушка Мастура долго не могла заснуть. Лежа на низкой деревянной кровати, стоявшей под черешней, она вглядывалась в таинственный полумрак. Следила, как медленно и таинственно шевелились тени от лунных лучей, проникавших сквозь колышущуюся листву деревьев. Сон не приходил. Тяжкие думы владели тетушкой Мастурой. Опять в ее жизни наступала разлука...