- О ЧЁМ ВЫ ГОВОРИТЕ? – Они вздрогнули, когда я закричал, хотя мне казалось, что я говорю с усилием и почти себя не слышу. Тело невыносимо болело при каждом движении мышц.
- Мы говорили о том, чтобы найти средство для твоего исцеления, - солгала она. Потом я узнал, что я не умру на территории их племени (вроде как меня надо вывести куда-нибудь). И дочь ответила отцу, что я вообще не должен умирать.
- У тебя тяжёлое воспаление, вследствие чего ты частично утратил слух. – Я, конечно, расстроился, узнав о своём бреде, который длился целую неделю, и последствиях болезни.
- Кто такая, Велисса? – Донлакаса опустила глаза, прилежно выжимая полу мокрую тряпку с моего лба и прикладывая её снова.
- Моя бывшая жена.
- Почему бывшая? – в глазах таилась боль и, кажется мелькнула ревность, но… я не уверен.
- Ураган событий разрушил наше счастье, - замысловато отозвался я, не зная как правильно ответить на этот вопрос.
- Любишь?
- Я не знаю, - впервые я осознал, что почти не думаю о ней. Мне уже почти не больно.
- Здесь останешься. Поможешь деревню нам строить. – Её тон не требовал возражений, да и мне, собственно говоря, ехать было некуда.
Так и остался. Постепенно выучил язык Ургеччи. Вождь, не смотря на сильные традиции и отсутствие элементарного образования, оказался прогрессивным и дальновидным архитектором.
После поправки индеец «Акима Сорук», что в переводе означало «Мудрый Вожак», привычно произнёс своё «кам», ведя нас с Донлакасой к себе в хижину. Он с гордостью показал свои чертежи. Моему удивлению не было предела. Я ведь занимался строительством объектов. Тут меня осенило, нашим объектам не хватало изюминки. Все они были однотипны. Поэтому бизнес и обанкротился. Я закивал головой в такт своим мыслям. Мудрый Вожак, видимо, восприняв это на свой счёт, засиял, как солнышко.
Основой домов индейцев служили окружающие их скалы. Комнаты вырубались прямо в них. Но пещера тем плоха, что сырая и тёмная. Поэтому поверх камней укладывались тяжёлые деревья, образовывавшие собой, ровные стены с окошками в два этажа, с незащищённой стороны. Сверху крыша. Всё это дело конопатилось, утеплялось и обмазывалось снизу «серой» глиной. Издалека казалось, что деревня парит в воздухе. Таким образом, получался многоходовой пещерный лабиринт внизу, ведущий в одну большую комнату. Костры у входа не позволяли диким хищникам входить внутрь. А вот второй этаж, деревянный, у каждой семьи был свой.
Ноябрь выдался не просто холодным, а ледяным. Где-то далеко сверкнула первая молния.
- Донлакаса, поехали. Там ураган начинается. – я тогда ещё языка не знал и не особо понимал, почему при моём обращении к ней, она смущенно хихикает, а остальные посмеиваются.
Мы быстро оделись и помчались в сторону опасности. Надо сказать, «Донлакаса» по наставлению своего отца поехала в большой город и отучилась в университете на физика. Ей очень нравились природные явления, особенно молнии, торнадо.
Чем ближе мы подъезжали, тем сильнее проворачивались колёса. Дождь шёл на нас белой стеной, а ветер чудно гнал грозовые облака.
- Почему тебе так нравится ураган? – прокричал я куда-то в страшный гул и дождь своей спутнице.
- Потому что ураган, такой же непредсказуемый и страшный, как человеческие поступки. Одна секунда и беззащитной души больше нет! – Крикнула она в ответ. Донлакаса установила оборудование, села в машину, насквозь мокрая. – Что ты смотришь? Поехали, поехали , поехали.
Машина въехала в самый эпицентр смерча. Необузданной силе природы вторил цепенеющий ужас. В такие минуты я научился тихо молиться про себя.
- Смотри, металлические шары подняло кверху.
-Ураган стихает, что ли?
- Похоже.
Через пять минут мы наблюдали, как ураган ослаб, рассыпался на пыль, и облака, что унесли дождь куда-то вдаль. Донлакаса счастливо вздохнула и сняла насквозь мокрый шарф.
- Миг красоты. – взглянув на меня добавила. – Ну что, поехали греться?- я, пережив очередной адреналиновый удар в сердце, лишь молча, закивал. Сказать этой сорвиголове мне было нечего.