Тут на полянку выскочил парнишка, я не стал сразу атаковать его, было подсознательное чувство на уровне инстинктов, что этого делать не стоит. Своей интуиции я привык доверять, ведь зачастую только шестое чувство спасало мне жизнь.
Бог, шестое чувство, удача, случай — как не посмотри, а мафиози суеверные люди. Наверное, это проявляется так ярко из-за смертей, что неустанно сопровождают нас. Сегодня Вечная Леди забирает души твоих врагов, а завтра вполне возможно — твою.
Первым моим желанием при виде целой и невредимой племянницы было жестоко выпороть ее хворостиной, потом медленно и со вкусом объяснит какая она идиотка, а уже потом успокоить, вытереть все слезки и запереть в четырех стенах навечно!
Вместо этого, я только тяжело вздохнул, мысленно сетуя на неожиданно-негаданно обнаруженный в себе родительский инстинкт, и вырубил малышку. Затем обездвижил парнишку, хорошенько связав его веревкой, и понес двойную ношу домой.
Как выяснилось позднее, парнишка был в еще более худшем положении, чем моя недалекая племянница. Жалости я к нему не испытывал, но должник в мире мафии — многого стоит, а значит, есть смысл оставить его на время с нами и понаблюдать. Так я и сделал, начав тренировать мелких непосед так, чтобы на опасные развлечения ни времени, ни сил у них не хватало.
Признаться, такой образ жизни меня сильно раздражал, поэтому я с радостью воспользовался возможностью отпразновать день рождения племяников, впрочем, так и не решившись покинуть дом.
Когда я проснулся и не нашел племянников, в моем не самом трезвом сознание появились мысли насчет тысячи и одной пытки для паршивцев, которые и сами вскоре явились перед мои мутные очи с объяснением о том, что дурачились около дома, проявив чуть больше любопытства, я тут же пожалел об этом. Меня приложили током, а вернее пламенем Грозы.
Карцер, исправительные работы и еще больше тренировок! Вот все, что я могу сейчас дать этим порождениям Хаоса. Но думаю, им и этого будет достаточно.
Полгода. Целых полгода я пробыл с ними в этом добровольном заточении, но недавно со мной связался их отец и сообщил о том, что все волнения в преступном мире Румынии улеглись. Что ж это время многому меня научило. Прогресс был заметен не только у детей, но у меня. Мое яростное, плохо контролируемое и готовое вырваться из-за любой сильной эмоции пламя стало поспокойнее, что отразилось на смене приоритетов, изменение темпа жизни и самом моем отношении к жизни. Я не добился просветления и гармонии с самим собой и миром, но жить, определенно, стало легче. Больше меня не тянуло забыться в туманящем разум дурмане алкоголя и курительных смесей или разнести по кирпичикам пару городков. Я начал обращать внимание на красоты мира: рассветы над морем, шуршание листьев деревьев на ветру, звук дождя за окном, запах свежесваренного Амалией кофе, лунные блики на полу комнаты…
Раньше казалось, что стоит мне на миг остановиться и весь мир рухнет, как карточный домик, а оказалось, что я несся вперед, не видя мир, заполняя его тем, что доставляло кратковременное удовольствие, дарило сладкое забытье.
Когда-то у меня был наставник, он был сильным Ураганом, дожившим до старости. Помню, как-то спросил этого меланхоличного старикашку в чем секрет подобного долголетия, ведь именно обладатели пламени Урагана чаще и раньше других растаются со своими жизнями, на что этот старец только хмыкнул и совсем нефилософски ответил: «Научишься сидеть на заднице ровно — проживешь дольше безрассудного Урагана, научишься слышать других — проживешь не меньше остальных представителей преступного мира, а если при этом обретешь то, ради чего будешь готов на все, в том числе выжить вопреки всему, то, что ж, ты смог перебороть свою толкающую к быстрой, но яркой смерти суть».
Только спустя десяток лет я, кажется, его понял.