Кир вернулся действительно поздно, уставший как собака, вымотанный и злой. Немного смягчился, обнявшись с ними, но даже на поцелуй не ответил.
«Девчонки, сил нет, с ног валюсь… Поем, посплю хоть пару часов — и тогда можно поговорить! Разбудите меня около полуночи».
Рина про себя решила ни в коем случае его не будить. Нельзя же без конца взбадривать организм магией! То есть они доподлинно не знали, вредно это или нет, не провели еще достаточно продолжительных исследований. Но Агриппина была почти уверена, что все-таки вредно.
Сама же Рина ворочалась с боку на бок, не в силах уснуть. Незнакомая кровать, ужасный денек… «Надо успокоиться, — сказала она себе. — Ладно, Кир заснул как убитый, но я ведь Лане спать не даю…»
Впрочем, успокоиться не получалось. Неудивительно, что минут через пятнадцать дверь без стука отворилась и на пороге появилась Лана — слегка сонная, в нарядной «гостевой» ночнушке и халатике, с подушкой в руке.
— Привет, — сказала она. — Заснуть не можешь? Давай я с тобой лягу.
Рина против воли улыбнулась, такая Ланочка была в этот момент милая, заспанная.
— Давай, — сказала она и приглашающе откинула одеяло.
Меланиппа скользнула под него, пристроила рядом свою подушку, завозилась, устраиваясь поудобнее. Рина перекинула через нее руку, вжалась лицом в макушку, чувствуя теплый запах. Меланиппа никогда не пользовалась шампунями и гелями для душа с отдушкой, говорила, что это отпугивает «зверяток». Неудивительно, учитывая, какой чуткий нюх у тварей из Междумирья!
Но сон все равно не шел. Обычно обнимашки помогали, однако в этот раз нервная энергия не желала успокаиваться. Что-то подступало к горлу, горячее. Эх, если бы Кир так не устал, разбудить бы его и соблазнить! Это-то всегда помогало. Но…
Вдруг Лана ужом повернулась в ее объятиях, оказавшись лицом к лицу.
— Риночка, — сказала она серьезно, положив теплую ладошку ей на лоб. — Ты слишком много думаешь, милая. Тебе надо просто выкинуть все из головы.
— Не получается… — со вздохом призналась Рина.
— А если я тебя в лобик поцелую?
— Ну поцелуй…
Мягкие Ланины губы коснулись ее лба, потом виска, щеки… Накрыли губы. Рина охотно ответила на поцелуй. Они несколько раз целовались с девчонками, просто чтобы почувствовать, каково это — и было приятно. С Кириллом лучше: там сразу между ними будто что-то взрывалось, когда сильнее, когда слабее, но неизменно с искрами и фейерверками… А поцелуи между собой имели такой домашний оттенок тепла и принятия, как раз то, что нужно измученной душе после сегодняшнего!
Однако в этот раз что-то ощущалось иначе. Губы Ланы вдруг стали требовательными, почти жесткими — если так можно описать что-то настолько мягкое и теплое. Язычок скользнул в рот Рины, почти бесцеремонно, почти властно. С неожиданным напором Меланиппа прижалась к подруге, просунула одну руку ей под шею и положила на затылок, другую положила на бедро и начала поглаживать у края ночнушки, одновременно сдвигая ее вверх.
«Ого, вон она как!» — подумала Рина.
В этих случаях героини некоторых романах о школах для девочек, которые она читала в подростковом возрасте, восклицали что-нибудь вроде «Что ты делаешь!», или «Как ты можешь?», или даже «Но ты же не мальчик!» Однако Рине было абсолютно понятно, что делает Лана: по их связи сердец до нее долетала ее стальная решимость, нежная заботливость с оттенком легкой снисходительности, сильнейшее восхищение ей, Риной, перемешанное с вожделением, и, самое главное, любовь. Море любви
Оставалось только решить, как ей самой к этому относиться. Останавливать или нет?
Рина была уверена, что на их отношения не повлияет ни то, ни другое. Лана предлагала от чистого сердца, и Рина была вольна принять или не принять. Просто она как-то никогда не думала о таком…
Тут рука Ланы скользнула под край ночнушки, к трусикам. Тонкие маленькие пальцы раздвинули ее ноги, по-хозяйски легли на тонкую ткань, там, где она уже слегка повлажнела, и надавили. Рина ахнула. Рука Кирилла ощущалась совсем по-другому! Но…
«Нет, не буду останавливать», — подумалось ей, и ее рука сама собой скользнула в волосы Ланы, чтобы прижать ее чуть сильнее, углубить поцелуй.
Та нажала еще раз, уже с силой, и натянула ткань трусиков.
— Ш-ш-ш, — Лана оторвалась от губ Рины, чтобы пробормотать. — Не пытайся командовать. Сейчас не ты главная, а я. Тебе надо расслабиться.
Нота стальной решимости, спрятанная под нежной ласковостью, усилилась, и Рине как-то совершенно расхотелось «командовать». Она послушно опустила руку Лане на спину, поглаживая ее между лопаток, которые ее ночнушка оставляла открытой. Губы Ланы между тем опустились к шее, начали покусывать и целовать ключицы Рины, тогда как рука ритмично нажимала и подтягивала ткань между ног, не касаясь, впрочем, не то что кожи — даже самых чувствительных мест, которые стремительно начинали сочиться влагой.