Через неделю после гибели Гелиодора, когда таблички были сложены в доме Ашшуррисау, готовые к отправке в Ассирию, к нам среди ночи пожаловал гость — Тадевос, начальник внутренней стражи Эребуни.
— Его ищут, — сообщил он хозяину. И осторожно покосился на закрывшуюся за ним дверь, видимо, опасаясь, чтобы нас не подслушали, а затем — на меня.
— Это друг, — успокоил его Ашшуррисау.
Тадевос внимательно посмотрел мне в лицо, а отвернувшись, продолжил:
— Сегодня днем кое-кто пришел в мой дом. Был очень смел, много знал, обещал золото за помощь… и угрожал.
— И, кажется, тебе это не понравилось?
— Ты знаешь, я помогаю тебе не из жадности, не из трусости... Терпеть этого не могу.
— Твоя сестра скоро будет в Эребуни, я обещаю, — кивнул Ашшуррисау. — Что ты ему сказал?
— Что мы ищем старика, так как подозреваем его в убийстве жены и ее любовника.
Ашшуррисау вполне искренне удивился:
— Ты ведь, кажется, собирался все это замять по-тихому?
— В том-то и дело, что не получилось. Хотел бы я знать, что такого натворил этот старик, если сюда, едва я сообщил о происшествии в столицу, примчался сам начальник внутренней стражи Урарту!
Теперь пришел мой черед изумляться:
— Баграт?! Неужели лично пожаловал?!
— Да. И он тоже во что бы то ни стало хочет найти старика. Приказал перекрыть все дороги и выходы из города, с завтрашнего дня в Эребуни будут обыскивать каждый дом... Так ты знаешь его лично? — Тадевос снова посмотрел на меня. — Часто приходится бывать в Русахинили?
Последний вопрос я оставил без ответа. Куда деть Анкара, если завтра сюда придут стражники, будут заглядывать во все углы и норы и не уйдут, пока не убедятся, что писца здесь нет? Я был в тупике. И только у Ашшуррисау, как всегда, нашелся план.
— Сможешь показать мне того, кто ввалился к тебе в дом? — спросил он у Тадевоса.
— Зачем тебе это? — не понял стражник.
— Хочу с ним договориться. Мне ведь этот старик тоже кое-что должен.
— Тот незнакомец предупредил меня: если что, подойти к лавке обувщика Арана на рынке, тот передаст для него послание.
— И что ты ему скажешь?
— Выложу все как есть о Баграте — что он тоже ищет старика.
— Хорошо. Тогда поступим так. Подойди к обувщику с утра пораньше, договорись с ним о встрече в полдень. Так будет удобнее затеряться в толпе.
Проводив за ворота Тадевоса, я спросил у Ашшуррисау, что он задумал.
— Ты ведь понял, чем нам грозят обыски? Тадевос не пойдет против Баграта. Если он догадывается, что старик у нас, то просто дал нам время, чтобы мы его перепрятали. Если нет — все равно придет, и все перероет… Давай сдадим твоего Анкара ночному гостю Тадевоса. Пусть кто-то другой думает о том, где спрятать писца.
— Только тогда у нас не будет Анкара, — возразил я.
— Зато мы сохраним у себя все его таблички.
Не знаю, думал ли Ашшуррисау о другом своем пленнике, больше года томившемся у него в сарае, но я напомнил о нем:
— Что будешь делать со скифом?
Мой верный лазутчик отмахнулся:
— Баграт ищет старика. А кто и почему сидит у меня в сарае — ему все равно.
— Ты говорил, что за все время он не сказал ни слова. Если он опасен, то почему не убьешь? Если бесполезен, то почему держишь у себя?
Ашшуррисау усмехнулся:
— Этот проводник не тот, за кого себя выдает.
— И кто же он тогда? — заинтересовался я.
— Это я и пытаюсь выяснить. Сартал хочет выглядеть оборванцем, совсем никчемным человечишкой, а на самом деле это не так. Нора на окраине Эребуни, где он живет, — обычная грязная ночлежка, пропахшая снизу доверху вином, дерьмом и дымом… Но знаешь, что я там отыскал? Осколки глиняной таблички, стилус и внушительный запас золота. Много ли ты знаешь оборванцев, которые знают клинопись и живут впроголодь, хотя могут позволить себе купить дом больше, чем этот?
— Ты попытался разобраться, что было на той табличке?
— Только то, что кто-то обращается к нему по имени и что-то приказывает…
— Дай мне с ним поговорить.
— Как посчитаешь нужным, мой господин, — поклонился мне Ашшуррисау.
С рассветом я отправился вместе с Ашшуррисау и Касием навестить скифа. Анкар при нашем появлении встрепенулся и принялся плакать, умолять, чтобы мы пощадили старика. Касий ударом кулака заставил его замолчать.
Скиф сидел на полу, в дальнем углу сарая, его руки и ноги были перехвачены цепями.
Он мало походил на человека. Густые волосы и борода почти полностью скрывали его лицо. Тело покрылось струпьями и гнойниками. Впрочем, вокруг него была расстелена солома, стояла миска с водой и еще одна с недоеденной полбой.