— Гелиодор, значит… Вот что, забирай эту потаскуху себе, мне она больше не нужна. Не хочешь заработать? Поможешь пробраться в мой дом, забрать кое-что из вещей, а потом уехать из города? Найдешь мне спокойного надежного мула… Или лучше двух. Одного для поклажи, другого для меня.
— Ты платишь золотом? — недоверчиво взглянул на него юноша.
— Золотом, не сомневайся, оно у него есть, — ответила вместо мужа Санит.
— Так мы идем? Пока эти двое меня ищут около рынка, у нас есть немного времени, — предложил Анкар.
— Может, отложить это дело до утра?
— Если они найдут золото, оно не достанется ни тебе, ни мне. Но нищий старик куда менее жалок, чем молодой бедный эллин.
— А ты умеешь быть убедительным, — усмехнулся Гелиодор. — Уговорил. Пошли. Санит, возвращайся ко мне. Ложись спать. Мы вряд ли будем скоро.
— Вот еще. Я с вами. Ты же не думаешь, что я оставлю там все свои платья. А серьги! А кольца! А браслеты! Ни за что!
Спорить с Санит было бесполезно. Гелиодор счел за лучшее не сопротивляться, однако попросил ее держаться рядом и по возможности соблюдать тишину.
К дому Анкара шли окружными путями, опасаясь встречи с ворами.
Во двор проникли через заднюю калитку, располагавшуюся в двух шагах от стены дома.
Здесь Гелиодор оставил Санит и Анкара, а сам отправился на разведку.
— И кто этот твой ухажер? Мелкий лавочник? Чей-то управляющий? Или вообще бездельник? — снова зашипел старик, больно ущипнув жену.
— Отстань, — взбрыкнула Санит, не на шутку разозлившись на мужа. — Как же ты мне надоел, грязный, вонючий, мелкий, подленький, плешивый старикашка! Ты и твой жалкий сморчок!
Молодая женщина даже замахнулась на него, отчего старик сжался и отступил назад. Она с удовольствием плюнула бы ему в лицо, если б от избытка чувств у нее вдруг не пересохло в горле.
— И не смей больше прикасаться ко мне своими потными руками!
И двор, и дом были пусты. В одной из комнат Гелиодор наткнулся на труп ассирийца, обшарил его одежду, забрал дорогой перстень и меч вместе с ножнами. После этого обыскал всю мебель, которая была в доме, но не нашел ничего кроме платьев своей возлюбленной и нескольких одеял. Заглянул под циновку, за балку перекрытия, вышел во двор, приставил лестницу к стене, чтобы забраться на крышу, где стояли чаны с дождевой водой.
«Найти бы самому золото, тогда и старик не нужен», — подумал эллин без злобы, не из жадности, а, скорее, из озорства.
То, что лестница неустойчива, Гелиодор понял сразу, как только поставил на нее обе ноги, — и с опаской посмотрел вниз.
«Ерунда, вовсе не высоко».
Наверху он тоже ничего не нашел, засмотрелся на луну, выглянувшую в это время из-за облаков, подмигнул ей, словно старой подружке, и тут же вспомнил о Санит и ее муже.
«Надо бы вернуться за ними, а то старикашка еще подумает, что я решил присвоить все его деньги».
К его удивлению, писец уже стоял внизу, возле дома, поджидая.
— Придержу, мало ли что, — объяснил Анкар свое появление.
— Ну спасибо, — миролюбиво пожал плечами эллин, начиная спускаться.
А лестницу вдруг повело. Анкар же, вместо того, чтобы помочь, отскочил в сторону. В следующую секунду Гелиодор почувствовал, что теряет равновесие... Он упал на руку, услышал, как хрустнула кость; в довесок его правая нога оказалась так неестественно изогнута, что на нее было страшно смотреть.
Изнемогая от боли, Гелиодор застонал и стал звать Анкара.
— Старик! Да где же ты?! Помоги!
Анкар не заставил себя долго ждать, подошел с огромным валуном в руках, поднял его, сколько смог — до пояса…
— Ты чего?! Ты что делаешь?! — Гелиодор закрылся руками, словно это могло помочь, и мысленно закричал: «Мама!!!»
— И где он? — Трасий вопросительно посмотрел на Тарга. — Где наш юный эллин?
Трасий собирался этим утром уезжать в Аргиштихинили, чтобы проверить, как идут дела в местной лавке, а здешнее хозяйство — оставить на Гелиодора, нередко подменявшего Трасия в последнее время.
— Может, пойдешь поищешь его?
Тарг, не спеша жевавший холодную телятину — остатки вчерашнего ужина, покачал головой:
— Нет. Мне приказано сидеть во дворе, я и сижу. Вдруг поедем куда…
— Надолго? — поинтересовался приказчик.