Богатый городок — мастера разные есть: гончары, косторезы, кузнецы. Оружейники делают, среди прочего, те самые наконечники стрел «со смещённым центром тяжести», которыми так смутил меня Аким в Пердуновке.
Здесь, где-то «на подоле» — подворье того мужичка, который обеспечивает большую часть свежей рыбы для всех «верхних». У него одного крючков рыболовных разных — больше чем во всём остальном городе.
Город — ещё одна жертва «Погибели». Горожане бились знатно, но город — взят, все постройки сожжены, жители перебиты. Не все — часть сумела спастись в лесах. Потом, когда Батый уйдёт, они вернутся и будут хоронить в мёрзлой земле здешнего кладбища своих близких и соседей. Поселятся уже снаружи, не в детинце. Жить на пепелище, на могилах… нехорошо.
«Город как таковой перестал существовать».
На этой горе будет дружина Минина останавливаться, часть местных жителей пойдёт с князем Пожарским, в 17 веке будет попытка восстановить город по указу царя Алексея Михайловича. Но пожар и отсутствие военной опасности приведёт к отмиранию городка. И — к расцвету слободы по соседству, на тракте у Клязьмы.
А пока на горе, на здоровенной плоской «тарелке», окружённой со всех сторон пятиметровыми обрывами, стоит мощная дубовая крепость. За которой видны крест церкви и высокий конёк терема местного княжьего наместника.
Люди ходят, телеги ездят. Понизу избы стоят. Как раз под горой у Клязьмы такой… мощный залив параллельно основному течению реки. «Старица наполовину» — снизу по реке есть ход внутрь по воде. Там торговая часть. Там все на нас оборачиваются. Экая каланча белая по реке летит! Вот же невидаль невиданная!
Но мы от очередного здоровканья воздержались: покуда ветер сзади дует — надо торопиться. Впереди Цнинский вал — там бокового ветерка не поймаешь, «ветровая тень».
Так что я занимаюсь своим любимым делом: загораю. Вода — ледяная, кое-где ещё снег лежит, но солнышко светит по-весеннему. Если в затишек убраться — очень даже тепло. А что сверху, с Ярополча — конная дружина выскочила, руками машут, к реке скачут — так и флаг им в руки, может, у них какие дела есть?
Кстати: надо и мне обдумать схему перехвата неопознанных судов на своих реках.
Но главное: надо обдумать грядущую встречу с Андреем. Потому что… возможен «полный пи». С утратой собственной головёнки.
Если кто не понял: я влетел по самые ноздри. И даже глубже. Так глубоко, что и побулькать не дозволят.
В Янине я убедил Андрея, что его дети — не от него. Что, соответственно, Софья (Улита) Степановна Кучковна — курва, шалава и… и прочие слова, характеризующие «жёнку неверную».
Мне такие гадости говорить, «открывать глаза обманутому мужу» — не в кайф. Но деваться было некуда. Дело шло к «плахе с топорами». На которой моя личная голова — вишенкой. «Вишенкой на плахе»… не, не хочу.
Все мои остальные аргументы — Андрея не вдохновили. Наплевать ему и на наше «братство», и на «Погибель земли Русской». Как постоянно в феодализме, ключ к историческому процессу — оказался между ног. Как я Андрея убедил, что не только его «ключик» Софочкин «замочек» открывает, так и жив остался.
После возвращения Андрея в Боголюбово — Софья пошла в монастырь. А подарочная девка, которую я Андрею на Бряхимовском полчище подарил — пошла под венец. С Андреем. Какая-то «ясыня», трофейка безродная, наложница из гарема булгарского эмира, стала княгиней Суздальской.
Вы вообще можете представить себе какой накал страстей, эмоций, слов… стоит за этими двумя событиями?! Как я слышал, в Успенском соборе во Владимире, на попах облачения голыми руками рвали.
Хотя и брак Андрея с Софьей… За всю до-сегодняшнюю историю существования рюриковичей, брак с девицей из не-княжеского (не-ханского, не-императорского, не-королевского…) рода — пятый раз. Начиная со Святой Ольги. Причём из этих пяти — два случая с участием Андрея.
Оно-то и первый-то раз… мезальянс. Кучковичи Рюриковичам — не ровня. Но там-то за женой род стоял, народ — вятичи. А здесь-то…! Ничто. Бесприданница во всех смыслах этого слова. Никто, кроме Андрея, с его личным уже опытом первого «некошерного» брака, с пренебрежением к традициям и устоям, на такое не только не пошёл бы, даже не подумал бы о таком вопиющем и абсолютно бессмысленном нарушении благолепия и приличия.
И тут эта… княгиня — родила. Сына.
Да не просто так, а с помощью Чудотворной Владимирской иконы Божьей Матери!
Дословно:
«Чюдо 4-е. По неколицех же временехъ пришедшу празднику Госпожину дьни, князь же Адрей на каноне стояше въ церкве пенья ликы сътворяя, а срдцемь боляше, бе бо княгини его боляши детиною болезнию: два дни напрасно болящи. Яко по каноне бысть омывшее водою икону Пресвятыя Богородица, посла къ княгине.