Вздыхающих стенаний глас,Стенающих рыданий мука:Как в грозный полуночи часПрипоминается разлука!
Непоправимое моеПрипоминается былое…Припоминается ееЛицо холодное и злое.
Пусть вечером теперь онаК морозному окну подходитИ видит: мертвая луна…И волки, голодая, бродят
В серебряных, сквозных полях;И синие ложатся тениВ заиндевевших тополях;И желтые огни селений,
Как очи строгие, глядят,Как дозирающие очи;И космы бледные летятВ пространства неоглядной ночи.
И ставни закрывать велит…Как пробудившаяся совесть,Ей полуночный ветр твердитМоей глухой судьбины повесть.
Прости же. тихий уголок,Тебя я покидаю ныне…О, ледени, морозный ток.В морозом скованной пустыне!..
1907
Париж
СОВЕСТЬ
Я шел один своим путем;В метель застыл я льдяным комом…И вот в сугробе ледяномОни нашли меня под домом.
Им отдал все, что я принес:души расколотой сомненья,Кристаллы дум, алмазы слез,И жар любви, и песнопенья,
И утро жизненного дня.Но стал помехой их досугу.Они так ласково меняИз дома выгнали на вьюгу.
Непоправимое моеВоспоминается былое…Воспоминается ееЛицо холодное и злое…
Прости же, тихий уголок,Где жег я дни в бесцельном гимне!Над полем стелется дымок.Синеет в далях сумрак зимний.
Мою печаль, и пыл, и бредСложу в пути осиротелом:И одинокий, робкий след,Прочерченный на снеге белом,—
Метель со смехом распылит.Пусть так: немотствует их совесть,Хоть снежным криком ветр твердитМоей глухой судьбины повесть.
Покоя не найдет они:Пред ними протекут отнынеМои засыпанные дниВ холодной, в неживой пустыне…
Всё точно плачет и зоветСлепые души кто-то давний:И бледной стужей просечетОкно под пляшущею ставней.
1907
Париж
РАЗДУМЬЕ
Пылит и плачется: расплачется пурга.Заря багровая восходит на снега.
Ты отошла: ни слова я… Но мглаЛегла суровая, свинцовая — легла.
Ни слова я… И снова я одинБреду, судьба моя, сквозь ряд твоих годин.
Судьба железная задавит дни мои.Судьба железная: верни ее — верни!
Лихие шепоты во мгле с лихих нолей.Сухие шелесты слетают с тополей.
Ни слова я… Иду в пустые дни.Мы в дни погребены: мы искони одни.
Мы искони одни: над нами замкнут круг.Мой одинокий, мой далекий друг,—
Далек, далек и одинок твой путь:Нам никогда друг друга не вернуть.
1908
Петербург
НОЧЬ
Сергею Кречетову
Хотя бы вздох людских речей,Хотя бы окрик петушиный:Глухою тяжестью ночейРаздавлены лежат равнины.
Разъята надо мною пастьНебытием слепым, безгрозным.Она свою немую властьНизводит в душу током грозным.
Ее пророческое дноМой путь созвездьями означитСквозь вихрей бледное пятно.И зверь испуганный проскачет.
Щетинистым своим горбом:И рвется тень между холмамиПред ним на снеге голубомТревожно легкими скачками:
То опрокинется в откос,То умаляется под елкой.Заплачет в зимних далях пес,К саням прижмется, чуя волка.
Как властны суеверный страх,И ночь, и грустное пространство,И зычно вставший льдяный прах —Небес суровое убранство.
Январь 1907
Париж
СМЕРТЬ
Кругом крутые кручи.Смеется ветром смерть.Разорванные тучи!Разорванная твердь!
Лег ризой снег. ЗариКраснеет красный край.В волнах зари умри!Умри — гори: сгорай!
Гремя, в скрипящий щебеньЖелезный жезл впился.Гряду на острый гребеньГрядущих мигов я.
Броня из крепких льдин.Их хрупкий, хрупкий хруст.Гряду, гряду — один.И крут мой путь, и пуст.