Запах крови смешался с запахом экскрементов, что вкупе с перегаром образовало стену настолько мерзкого смрада, что меня тут же вырвало. Хотя это могло произойти и от нервов. За две жизни мне еще не приходилось убивать людей, сегодняшний день дал начало многим кровавым событиям моей будущей судьбы…
А пока, взгляд близнецов начал проясняться.
— Тьфу ты, даже не серьезно! — Фреки посмотрел в стеклянные глаза головы Жреца.
— А ты хотел, чтобы тебя в первом же бою нашпиговали копьями, да? — я утер рот рукавом, — Хорошо, что эти смерды были так беспечны и сами вложили свои жизни нам в руки.
— Жаль, что его уже не повесить… — младший близнец очистил клинок от крови плащом сподвижника Жреца.
— Я думаю, это было не обязательно, Стенульф хотел просто избавиться от него, и не так важно как. — Гери стал обыскивать павших рэкетиров.
— А что делать с трэлями снаружи? — поинтересовался я.
— Плевать на них! Они так и так мертвецы, если они решат сообщить о смерти Торольфа и его товарищей, этих рабов все равно ждет смерть. Их отправят вслед за мертвым хозяином, чтобы те служили ему в Вальгалле… хотя Жрец ведь христианин… а, какая разница, это же трэли! — негодовал Фреки.
— Хватит языком молоть, забираем все ценное, поджигаем эту халупу и сваливаем к деду! — закончил разговор Гери.
Глава 37
Покончив с обыском псевдохристиан и запалив их дом, мы пошли к Одену, чтобы переночевать у него и отправиться к Стенульфу уже по светлому тракту.
Трофеи в жреческом доме имелись: помимо богато-украшенного пояса хозяина дома, а также среднего качества меча, у рэкетиров изъяли еще две плохенькие кольчуги. Кроме того, нечестным заработком, команде Торольфа удалось заиметь почти четыре марки серебра и марку золота, а также все золотые кресты с их шей тянули еще на целую марку. Таким образом, мы значительно преумножили наше состояние, добыв железом доход среднего бонда за несколько лет.
Когда мы дошли до Одена, старик так расчувствовался за свершенную нами месть, что на радостях наковырял по сусекам все запрятанное добро и предложил свою жену и дочь, чтобы те грели наши постели. Мне было противно от одной мысли о насилии над ребенком, а старуха (хоть ей было не более сорока, но по виду не скажешь) совсем не вызывала интереса. Близнецы же вырубились сразу, увидев постель. Издержки зверской природы…
— Вот эта голова хулила наших Богов, пестун! — старший брат держал за волосы то, что осталось от Торольфа.
— Добро! Бросьте ее к свиньям, и давайте в дом, каша стынет, — обронил монументальный дед.
Ох уж эти кровавые нравы, такое ощущение, что Стенульфу было вообще глубоко параллельно на голову Жреца, даже аппетит не пропал!
После свершения столь «благого» для авторитетных язычников дела, звериный мастер скупо поинтересовался деталями произошедшего, презрительно сплюнув от беспечности псевдохристиан. Однако он зачел расправу над ними в экзамен о становлении половозрелым викингом. Но это была лишь часть данного экзамена. Следующим этапом было нанесение священных рисунков на наши тушки. Оказывается, несмотря на то, что я не вхожу в ряды бравых берсерков, ульфхендаров и прочей полумистической братии, мне также полагаются специфические наколки. На вопрос: «Зачем, а главное нафига?» — братья лишь снисходительно улыбнулись. Мол, поверь, это для твоего же блага, богам так легче на свой-чужой делить, тем более это же поддержка высших сил, а она никогда лишней не бывает. С этим я спорить не мог. Тем более, когда кольщик не спрашивает, а бьет сразу, что хочет и куда хочет.
Близнецы, правда, пытались сначала уломать деда, найти для меня какой-нибудь чудодейственный «озверин», чтобы я стал таким же, как они. Стенульф на уговоры ответил, что был у него подобный мне человек на памяти, и обращение к высшим силам действительно помогло, но в моем случае это лишнее. Мол, моя фигура и так не обделена вниманием Богов, поэтому на их содействие я могу рассчитывать без помощи дикого нрава и размазанных по бороде слюней. Что не может не радовать, ведь сомневаться в реальности окружающей мистики, после многих произошедших событий, не приходилось.
Но перед творческими порывами звериного сенсея, где холстами служили наши тела, он еще долго гонял нас по местной истории, мифологии, средневековому «этикету и морали», а также вопросам ведения боя. Спасибо отличной памяти и достойным учителям — на большую часть материала ответ я знал, все-таки подобное здесь впитывается с молоком матери. Далее Стенульф замешал некий отвар и напоил им сначала Гери, глаза которого вмиг затуманились. Затем приступил к сеансу нанесения татуировок. Ловко работая специальной дощечкой с тонкими иглами и мерно постукивая ее, дед растил на теле старшего брата раскидистое древо, стилизованных волков и хитрую руническую вязь. Мастер почти не прерывался, по ходу работы нравоучительно вещая высокие речи. После пары дней пришла очередь младшего близнеца, а затем и моя.