Глаза уже смыкались: гостья с дороги, Валентина после работы. Где- то на полуслове и уснули.
Утром встали обе спозаранку, одна с подойником выскочила во двор, другая занялась готовкой пищи. Мария Ивановна мучила себя одним и тем же вопросом: почему Валентина не кинулась расспрашивать о дочери сразу же, как сделала бы любая мать, ведь уже несколько лет не видела своего ребенка. Мария Ивановна и в этот раз скрыла от Любы, о поездке в деревню, чтобы она ни в коем случае не догадалась, что поехала приглашать маму, ведь для Любы несравненно важнее, если мама сама приезжает, соскучившись.
Глава5
Прошел уже почти месяц, как уехала Мария Ивановна. Валентина не приняла ее приглашения вполне, как она считала, оправданно и обоснованно, сомнения ее не посещали, раскаяние не мучило. Люба получала квартиру. И директор интерната предлагала переселиться Валентине к дочери, ведь ей, слепой, будет трудно жить одной в квартире.
«Ну да, конечно, «ехать в Москву разгонять тоску». Бросить дом, хозяйство… Как легко люди рассуждают!» – бунтовал разум Валентины.
Трудности, с которыми столкнется дочь, реально Валентина не представляла, да и не задумывалась над этим. К тому же, чего им со взрослой уже дочкой вместе делать? Пусть выходит замуж, обзаводится семьей. А Валентине и о себе подумать надо, еще молодая, чего себя заживо хоронить.
Предложил сойтись вдовец с двумя сыновьями из соседней деревни. Обещал любить и жаловать, если она сумеет заменить детям мать. Обременять себя лишними заботами не хотелось, но других предложений не было. «И куда смотрят эти мужики», - сокрушалась Валентина, всматриваясь в зеркало. Но, заметив, углубляющиеся моршины, со вздохом проворчала: - «Да и мне чего уже ждать да выбирать, как говорится: «Я стою у ресторана, замуж поздно, сдохнуть рано».
Хозяйка Валентина хорошая. Стол полон еды. Ну а в другом не обессудьте, опыта материнского не набралась. На том и согласилась сойтись.
Чувствовал ли кто-нибудь из четверых, что обрел семью, трудно сказать. Пожалуй, пока только приглядывались друг к другу, понимали, что надо смириться.
Почувствовать себя любимой новым сожителем Валентина не могла, ловя его тревожные взгляды на сыновьях, видела - им принадлежит его сердце. Претворяться любящей мамой не умела, хотя понимала, что этим могла бы завоевать расположение их отца. Срастется ли все? А если нет, такое сожительство – одни бремена.
Тимофей, так звали ее нового сожителя, не спешил выставлять притензии, да и к чему придирешься, дети сыты, ухожены. Полюбить их, совершенно чужих, сразу невозможно, обманывать не стоит, дети это сразу улавливают. Почувствуют притворство и тогда вообще не пойдут на сближение. Прежде чем переехать к Валентине, Тимофей серьезно поговорил с детьми, рассказал о возможных трудностях, о том, что женщина, с которой он хочет продолжить свою жизнь, конечно, не мама. Он постарался обьяснить, что тем не менее с ней будет легче, потому как его, работающего на лесовозе, подолгу не бывает дома, а они еще малы, чтобы перейти на полную самостоятельность. Да дети уже и сами убедились, ведь больше года без мамы. Трудно им, измучился папа. Они знали, как сильно их любит папа, потому в обиду их не даст. Ну а остальное можно терпеть. Оставшись без матери, дети быстро взрослеют.
Почувствовать облегчение от того, что в доме появилась мужская рука, Валетина пока тоже не успела. Большее время он на работе, в разъездах, все дела по хозяйству так же лежат на ее плечах, да еще добавилась забота о детях. Проблескивать начала мысль, что сделала неверный шаг. « Не было у бабы хлопот, купила баба порося», - пришла на память поговорка, и от этого на душе стало еще досаднее.
Тучу в доме начал замечать и Тимофей. Угрюмый взгляд, поджатые губы ничего хорошего не предвещали. Он чувствовал – молчит, а если заговорит, это уже будут грозовые молнии.
Тимофей позволил себе взять несколько дней отпуска без содержания. Он понял, что сейчас это просто необходимо. Надо установить благоприятную погоду дома. С утра помог управиться на кухне, развесил белье, вместе с сыновьями натоскав воды, дров, растопил баню. Валентина напекла блинов. Распаренные краснощекие мальчишки, поблескивая карими глазами, как у отца, швыркали чай, уплетая блинчики, начиненные творогом. Чинно попивал чай отец, грузный с небольшим брюшком мужик с крепкими, мускулистыми руками. В нем сидела мощная, надежная сила. Валентина, тоже разрумяненная после жаркой бани, едва успевала разливать чай, изредка прихлебывая сама, и разглядывала свою новую, невесть откуда свалившуюся семью. Валентина, непривыкшая к такой семейной идилии, ощущала себя чужой в ней. И все казалось чем-то неестественным и не надежным. Все рассыпится и улетучится, как небывало.
Уложив детей спать в дышащие свежестью постели, Тимофей вышел из детской, подошел к этажерке с книгами и взял Библию, ту, что подарила Мария Ивановна. «Почитаем», - предложил он. Валентина неопределенно пожала плечами. Тимофей ласково обняв за плечи, усадил ее рядом. Быстрым движением пальцев пролистнул несколько страниц, ища что-то, и прочитал своим басовитым голосом о том, что дети – это дар божий, данный людям на счастье. Она молчала.
Зная от людей, что у Валентины есть дочь, что живет она в городе, Тимофей неожиданно предложил Валентине всей семьей съездить к ней.
- Детей познакомим. Вот оформим наш брак, если ты не против, я удочерю ее, и будут дети родными. Где она там живет, сколько ей лет, чем занимается? - поинтересовался Тимофей. Валентина обнаружила вдруг, что не может ответить на его вопросы. Даже возраст дочери пришлось мысленно подсчитать.
- Она почти слепая. Закончила школу-интернат. Ей, как инвалиду, дали квартиру, - пересказала Валентина информацию Марии Ивановны. В голове у нее переплелись сразу две мысли и мешали друг другу, и будоражили душу. Он сообщил, что собирается официально жениться на ней, и он так живо интересуется ее, совсем для него чужим ребенком, к тому же собирается удочерить девочку. Ко всему этому Валентина никак не была готова и сейчас чувствовала себя слегка опьяненной.
Намерение Тимофея было твердым, и семья собралась в дорогу. Обдумали, что надо взять в подарок и, обнаружив, что в деревенском магазине нет ничего интересного, решили подобрать подарок в городе. Тимофей предложил сделать это вместе с Любой по ее вкусу и желанию.
Заказали такси.
Глава 6
Подъезжая к городу, Валентина вдруг испугалась, вспомнив, что дочь с уродливым лицом. Им ведь станет противно смотреть на нее. Перед глазами всплыли синяки на ногах дочери. В ушах зазвучал окрик: «Урод!». Как повлияет это на их взаимоотношениях с Тимофеем, не пойдет ли он теперь взадпетки. Кому охота родниться с уродом!
В школе – интернате их встретила Мария Ивановна. Искренне обрадовалась Валентине, горячо обняла ее и затем вопросительным взглядом потребовала объяснения о спутниках. Валентина, растерявшись, молчала. Тогда Тимофей протянул директору интерната руку, назвал свое имя и сообщил ей, что это семья Валентины. Теперь от неожиданности растерялась Мария Ивановна, но быстро взяла себя в руки, поздравила с рождением семьи и выразила свою радость.
- Любушка сейчас у продюсера. Записывают ее пение. Будет создан альбом ее песен. Вы приехали очень кстати, такое огромное событие в жизни нашей девочки, - залпом выложила всю информацию женщина, и было видно, что это событие не менее важно для нее самой.
-Она поет? - с восхищением в голосе воскликнул Тимофей.
- Еще как! Она пленила бы весь зал, если бы могла выйти на сцену.
- Но разве слепота - помеха этому?
- Вы не в курсе, наверное, у девочки большие дефекты на лице. Они смущают ее, да и не эстетичны для сцены, - пояснила Мария Ивановна.
На квартиру Любы семью отвезла директор интерната. Там уже было много народу. Все суетились, готовились к приезду Любы. Посредине большого зала стоял накрытый яствами и дорогими винами стол. Видно, событие, ради которого собрались, хотели отпраздновать широко. Квартира была на третьем этаже, в доме новейшей планировки, с прекрасной лоджией, на которую было два выхода: из зала и из большой, со стандартно вмонтированной мебелью, кухни. Много кабинетов обошла Мария Ивановна, чтобы добиться этой квартиры, вместо предлагаемой на первом этаже малосемейного общежития.