Тимофей, не зная истинных мотивов ее плохого настроения и принимая это за переживания об исходе операции, решил успокоить ее, выразив уверенность, что все будет хорошо. Он сел бочком и развернулся с первого сидения к ней лицом.
- Хирург сказал, что выправит перегородку носа, вставив пластинку. Сложнее нарастить крылья носа, ведь в них полное отсутствие хрящей, только кожа. Но врач выразил уверенность, что и эта проблема разрешима.
Валентина ничего не ответила, только, поджав губы, отвернулась к окну.
Глава 8
Злая вьюга завывала в груди Валентины. Иногда вихрем заметались переживания о том, как там обстоит дело с операцией, но быстро этим же вихрем уносились, и снова, как песком в лицо, захлестывала обида, причину которой Валентина четко объяснить себе не могла. Все в доме кружилось, вертелось вокруг каких-то проблем, а ей уже хотелось чего-то для себя. Хотелось, наконец стать для кого-то главной, самой важной и самой дорогой. Она устала от одиночества, от неуверенности в состоятельности сложившихся отношений в семье.
Мальчишки, во всем старались помочь Валентине. Умели подтереть пол, снять пыль с мебели, полить цветы. Во дворе вообще управлялись с мужским подходом к делу: почищен курятник, залит водоем для гусей и уток. Повторять задание ребятам не надо было, один раз отец все показал, объяснил, и все понято. По возвращении домой Тимофей хвалил ребят, давал какие-то еще указания.
- Папа, там за сараем частокол кто-то поломал, Витя, что через дом от нас живет, говорит, что знает, кто это сделал, хочет наказать их, - обратился один из сыновей к отцу.
- Не стоит этого делать, лучше попросите тех мальчишек помочь вам отремонтировать забор. Вместе и работать веселее, и дружбу завести легче. Идет? - рассудил отец. Мальчишка охотно согласился.
Для Валентины во взаимоотношениях отца с детьми все было ново и нравилось ей. Правда, не все было понятным. Однажды вытащил шоколадную кофетку из кармана пиджака, подозвал младшенького и спрашивает, знает ли он сколько в семье человек. Тот, глотая слюнки при виде конфетки, подсчитал - четверо.
- Меня угостили конфеткой, таких в нашем магазине нет. Давай возьмем нож и разделим на всех четверых. Тимофей раздал каждому дольки. Валентину это возмутило.
- Ты же взрослый человек. Не можешь унять желания? Чего раскромсал конфетку, разделил бы им попалам.
-Нет, Валя, так нельзя. Дети вырастут эгоистами, все для них. Такое понятие станет для них закономерным. Они не научаться заботится о родителях. Мой отец был болезненным человеком, работал сторожем с минимальной зарплатой, а семья была большая. Лакомства редко появлялись на столе. А когда старшие дети пошли работать, появился достаток. Вот тогда я заметил, что отец взял сладкое и съел. Я был потрясен, разве мужчины едят сладкое?! Живет такое понятие – все лучшее детям, И мы действительно все так поступаем. Но это надо делать умело. Например, угощая чем-то детей, надо на их глазах сколько-то убирать, говоря, что это для папы с мамой. Позже это можно отдать им, но уже как вновь распределенное на всех. Мы любим детей и заботимся о них, но надо учить их любить родителей и заботиться о них.
Валентина замечала, что Тимофей никогда не кричит, не ругается, не дает подзатыльники, как многие из ее соседей делают. Отец ребячился, когда играл с сыновьями, а давая поручения, был требовательным, чтобы знали: он ждет неукоснительного выполнения. Никогда не грозился наказать, если что-то не будет выполнено.
А Тимофей просто усвоил, знакомясь с Богом, что Иегова не хочет, чтобы его боялись, хочет, чтобы из любви выполняли его требования. И это стало эталоном для него, как для отца. Раньше, когда Тимофей слышал, что верующих называют «богобоязненными», он возмущался, не понимая, чего же тогда говорить, что Бог - есть любовь. Любовь и страх одновременно? – что-то неподдающееся никакой логике. Только вдумываясь в прочитанное, только размышляя над делами Бога, Тимофей понял смысл этого слова. Богобоязненный человек боится обидеть Бога своими нехорошими поступками. А это уже далеко не животный страх.
- Складно как-то у тебя получается управлять сыновьями, - отметила однажды женщина. – Вроде никогда не строжишься над ними, но они послушны тебе.
- Строгость, Валюша, не всегда подходящей бывает. Важно, чтобы они видели мою справедливость. Я читал в Библии, что Бог никого ни к чему не принуждает. Он объясняет, какой путь приведет к успеху, а какой - к поражению и дает нам выбор. Вот и детей вразумлять надо.
По возвращении из рейса Тимофей и ребята усаживались кружком и читали книгу. Книга большая, вся с яркими картинками, на которых все больше был нарисован Иисус, только не такой, жалкий, как на иконах, а живой, энергичный, и все больше среди народа. Мальчишек в такой час за уши не оттянешь, слушают, что мед пьют. Иногда, опершись об дверной косяк, прислушивалась и Валентина.
- Присоединяйся, Валюша, к нам, - пригласил ее в один из вечеров Тимофей. Она озорно отмахнулась: « Покуда я с вами тут буду балякать, жаркое пригорит», - и ушла на кухню. Но однажды Тимофей решил, что так дело дальше не пойдет. Он не просто должен быть помошником жены. Это в корне неправильно. Он здесь живет, значит, все заботы по дому равно лежат и на нем. Тимофей надел передник дал мелкие поручения мальчишкам, и все вместе принялись за приготовление пищи. Чтением занялись позже, ничего от этого не потеряли, зато Валентина сидела с ними.
В один из вечеров, вернувшись с рейса, Тимофей сказал, что надо ехать в город, первая операция прошла успешно. Любе некоторое время нужно отдохнуть, чтобы набраться сил перед следующей. Ей совершенно нельзя ничего поднимать. А, значит, нужна помощь. Правда, Мария Ивановна сейчас с ней, но ее надо подменять. Тимофей спросил, не поедет ли она, Валентина, ведь корову сейчас доить не надо, она стельная, а с остальным он с мальчишками справится.
- Ты уж, может быть, совсем туда переселишься? - зло огрызнулась Валентина,- чего хитрить. Сам хочешь поехать, поезжай, скатертью дорога!
- Валюша, успокойся какой-то бред в твоей голове. Выбрось весь этот мусор из своих мыслей. У нас все хорошо. Сейчас по - другому поступить нельзя, мы же ее родители.
- Что-то у Любки родителей расплодилось: и мамочек, и папочек!
- Не надо, Валюша, ты сейчас не в духе, давай обговорим это в другой раз. Тимофей притянул ее к своей груди и стал гладить рукой по волосам.
Тимофей понимал, что с Валентиной будет не просто. Она уставшая, измученная женщина. Но детям с ней, кажется, хорошо, и это главное. С тех пор, как заболела жена, и шла борьба за ее жизнь, в страшный момент, когда с двумя малолетними сынишками на коленях он сидел у ее гроба, боясь заглянуть в завтрашний день, он, был, как зверь, загнанный в угол. Отдать детей в приют. Детей, только что потерявших мать, лишить еще и отца, такой мысли он и допустить до себя не мог. Уезжая в рейс с головой, оставшейся дома, Тимофей рисковал сделать аварию. Опасности подвергались и дети одни без присмотра. Сердобольные соседи подбросили идею жениться на женщине из соседней деревни. Почти не задумываясь, он сделал молнееносный прыжок из угла, в который загнала его жизнь, так поступает зверь в подобном случае. И вот когда наконец задышалось легче, душу всколыхнула новая боль. Она появилась внезапо, можно даже сказать, неожиданно, но поразила, как молния. И молнией этой был вопрос Марии Ивановны: «Вы Свидетель Иеговы?» Ничего не мог ответить он на ее вопрос. Он так далеко ушел от Бога. Он не помнил, молился ли он в эти тяжелые годы. Наверное, нет. Он принимал решения сам, полагаясь только на самого себя, забыв о готовности Иеговы откликнуться на зов человека, помочь ему принять правильное решение. Когда он со своей первой семьей жил в городе, ходил на собрание Свидетелей Иеговы. Начал познавать библейскую истину. Прикипел сердцем к Библии. Познакомился с принципами Бога. Он знал, что Бог не одобрит брак, если избранница не единоверка, а тем более незарегистрированный брак. Так кто же он теперь – безбожник? Нет, только не это. Да, он упал. Упал низко. Но он поднимется. И никакая сила не помешает этому! Тимофей верил, что велика у Иеговы доброта, хотя и не заслужена людьми. Верил, что и его когда-нибудь он все равно простит. В Библии сказано, что праведный может и семь раз упасть, главное – он должен подняться. Тимофей поднимется. Обязательно поднимется. Брак с Валентиной теперь зарегистрирован. Он попросит старейшин закрепить братьев из собрания проводить изучение Библии с ним и со всей его семьей. Конечно, братьям трудно будет добираться до глубинки, но Тимофей уже знал, что эти служители Бога перед трудностями не останавливаются. Была надежда переселиться в город, где находилось собрание, которое он начинал посещать, но деньги, на которые можно было бы купить квартиру в городе, ушли на более важное – операцию Любе, к тому же Валентина ни за что не оставит свое нажитое и не поедет в чуждый для нее город. Тимофей не отчаивался, Бог усмотрит, как быть.