— Спасибо, дружище. Следующее, что мне придется делать — открывать перед ней дверь машины. Спасибо, — с сарказмом говорит Лиам, закатывая глаза.
— Чертовски верно, — добавляет Шейн.
Лиам и Макс открывают контейнеры с едой, которую я заказала, а Шейн кисло-сладкую свинину, пельмени и ставит все перед собой.
— Ты собираешься всем этим поделиться? — спрашивает Макс, многозначительно глядя на еду.
— Никогда не становись между женщиной, ее пельменями и кисло-сладкой свининой, — она щиплет кончиками своих палочек, словно клешнями, на Макса.
Макс поднимает руки в знак капитуляции и говорит:
— Прошу прощения.
Лиам открывает бутылку вина, разливает по бокалам и мы сидим за столом, непринужденно беседуя. Макс без усилий вписывается в нашу компанию. Он не старается слишком сильно и открыто говорить с Шейн и Лиамом. Я улучаю минутку и осматриваю сидящих за столом. Меня окружают семья и друг.
— Я сделаю кофе, — говорит Шейн в конце ужина и начинает собирать тарелки и контейнеры.
— Я помогу тебе с уборкой, — предлагает Макс.
— О нет, ты останешься здесь, с Лиамом. Лиам, проводи Макса в гостиную и поговори с ним о чем-нибудь. Я должна рассказать Лили, что думаю о Максе, — Шейн выбалтывает правду.
— Шейн, — возмущаюсь я громким шепотом.
— Он знает, что мы будем говорить о нем. Для него было бы оскорбительно, если бы я солгала и сказала, что мне требуется помощь на кухне. Поэтому я могу сказать правду. Теперь помоги мне, чтобы мы могли посплетничать.
Я опускаю голову вниз и смотрю на улыбающегося Макса.
— Мне очень жаль, — говорю я тихо, хотя мои извинения не имеют смысла. Он знает это, и я знаю это.
— Иди и расскажи мне потом, что она думает. Возможно, мне придется поднять ставки, — говорит Макс так же громко, как и Шейн.
— О Боже, теперь их двое, — говорю я, глядя на Лиама.
— Эй, я женился на одной из них, так что если я соглашусь, это не сулит мне ничего хорошего. Поэтому я ничего не скажу, — говорит Лиам и встает. — Давай, Макс, позволь мне рассказать тебе несколько секретов о нашей куриной попке.
— Вот дерьмо, — вздыхаю я.
Шейн берет несколько тарелок, я беру остальное, и мы идем на кухню.
— Малышка, он хороший, — говорит Шейн, выбрасывая все в мусорное ведро.
— Он очень милый.
— Он довольно сильно заикается. Сначала мне пришлось сосредотачиваться на том, что он говорит, просто чтобы понять его, но чем больше он говорил, тем легче я его понимала.
— Да, действительно, — я прекращаю делать то, что делала, и смотрю на Шейн. — Разве это не интересно? Я больше не слышу его заикания. Как по мне, так он говорит так же, как мы.
— Правда? Потому что его трудно понять. Он заикается практически на каждом слове. Интересно, почему он не ходит к логопеду, чтобы исправить это. Интересно, почему он заикается, — она не спрашивает меня, она просто говорит вслух. Конечно, я знаю причины, но это не то место, чтобы говорить об этом.
Я обнимаю Шейн. Она для меня целый мир.
— Спасибо, — шепчу я. — Просто спасибо.
Шейн готовит кофе и несет его в гостиную, где Лиам и Макс смеются над чем-то.
— Что смешного? — спрашивает Шейн, протягивает Лиаму кофе, и садится к нему на колени.
— Ничего, что касается вас, дамы, — парирует Лиам. Шейн приподнимает брови и наклоняет голову. — Ладно, Макс рассказывал о том, как один парень попал в больницу, потому что хорек укусил его за… — он указывает на свой член.
— Что, черт возьми, хорек делал рядом с… этим? — спрашивает Шейн, морща нос от отвращения.
— Хорек спал в постели вместе с ним, а парень спит голым.
— Сомневаюсь, что хорек продолжит спать в его постели, — бормочу я. И все говорят «фуууу» от одной мысли об этом.
После того, как мы выпиваем кофе, Макс встает и говорит, что должен идти домой, потому что завтра у него ранняя смена в больнице. Шейн и Лиам прощаются с ним и говорят, что двери их дома всегда открыты для него в любое время. Они оба уходят, позволяя нам с Максом побыть наедине, прежде чем он уйдет.
— Спасибо, Лили. Я наслаждался компанией твоей семьи.
— Они были рядом со мной в худшие дни, и они действительно оберегают меня.
— И я понимаю, почему, — Макс идет к входной двери. — Но они мне понравились, и я надеюсь, ты не против, если я снова приду на ужин.
— Только, если ты позволишь мне заплатить.
— Как будто это когда-нибудь случится, — он закатывает глаза. — Прежде чем уйду, могу я узнать, что ты делаешь на Рождество?