Он смотрит на меня, и в эту напряженную секунду, в этом простом зрительном обмене я вижу это. В его глазах — жалость ко мне. Они наполнены нежностью и теплотой, но я знаю, что он смотрит на меня с отвращением и пытается это скрыть, чтобы я чувствовала себя по-другому, не как бесполезная уродливая девушка.
— Пожалуйста, не надо, — бормочу я тихим голосом. — Я никогда не была той, кому симпатизируют, — я смотрю вниз на одеяло и двигаю рукой, чтобы убрать торчащую нитку. Он не говорит ни слова. Он просто не спускает глаз с меня, наблюдает за мной, видя то, что никто не замечал прежде. Мою рану. Мою боль. Мое несовершенство.
Всю жизнь я пряталась. Скрывалась за внешностью, которую видят люди, скрывалась внутри себя, просто была одна во Вселенной, заполненной многими. Но то, как он смотрит на меня, говорит мне, что он видит то, что я не хочу, чтобы знал мир.
— Пожалуйста, — снова шепчу я, пытаясь снова поднять каждую из моих стен.
Секунды тянутся, время словно остановилось. Я волнуюсь, потому что мне неудобно от его пристального взгляда. Он видит меня насквозь, как будто я сделана из тонкого изящного листка бумаги, изготовленного в четырнадцатом веке. Его взгляд проникает прямо в мою душу.
— Пожалуйста, — слезинка капает, и она напоминает мне, как я глупа. Зачем ему беспокоиться обо мне? Зачем ему даже пытаться? Он видит тупую, уродливую девушку, одинокую и разрушенную.
— М-меня зовут М-М-Макс, р-рад познакомиться, — он ждет, пока я скажу ему свое имя.
— Лили, — я отвечаю ему, хотя знаю, что когда он уйдет, то забудет меня так быстро, как если бы он увидел первый осенний лист, падающий с дерева в ожидании зимы.
Макс не протягивает мне руку. Он не делает ничего, кроме как встает и идет к продуктовой тележке. Да и зачем ему это? Я меньше, чем ничто. Он вынимает поднос и ставит его на мой пустой стол.
Я смотрю на него и наклоняю голову набок.
— Мне не разрешено кушать, — тихо говорю я. Он дарит мне самую искреннюю, самую нежную улыбку, прежде чем уйти. — Макс, — он останавливается в тот момент, когда его имя слетает с моих губ.
Он возвращается и подмигивает мне, прежде чем сказать с прекрасным произношением:
— Какая еда? — с этими словами он уходит, толкая свою тележку наружу, и направляется в другую палату.
Я продолжаю пристально смотреть на дверь.
Когда-то я думала, что он — истинный джентльмен, тот, кто видит женщину и знает, как с ней обращаться.
Но теперь я убеждена, что он — нечто гораздо большее. Теперь я знаю, что он — ангел.
Глава 16
Сегодня я вернулась на работу. После того, как я вышла из больницы, Трент разрешил мне три дня оставаться дома и приходить в себя, что я и сделала. Но думаю, он хотел, чтобы я сделала два его домашних задания, которые ему задали, потому что в утро первого дня, прежде чем уехать на практику, он разбудил меня и сказал, что оставит задание на столе, и я должна выполнить его до того, как он вернется домой.
Это было трудное задание, не уверена, правильно ли я его выполнила, но когда Трент вернулся домой, он сказал, что доволен. На следующий день он оставил другое задание. Оно было легче, но учитывая, что я мало понимаю в медицине, он сказал, что я хорошо справилась, и он должен сдать. Он также сказал мне, что если провалится, то это будет по моей вине. Он сказал это тем низким голосом, которым говорит мне, что это в моих интересах, чтобы он сдал экзамен.
В магазине суматоха. Три моих кассира сегодня не работают, а День Благодарения уже через несколько дней, поэтому мы очень заняты.
— Простите, мэм, не могли бы вы показать мне, где находится клюквенное желе? — спрашивает меня пожилой джентльмен.
— Сюда, сэр, — я провожаю его к ряду, где стоит клюквенный соус.
— Спасибо, — говорит он мне, слегка приподняв свою шляпу-котелок.
Я улыбаюсь ему и возвращаюсь обратно к кассирам, чтобы узнать, как они справляются.
— Извините, у вас есть консервированная тыква? — спрашивает меня молодая девушка. Она выглядит взволнованной и напряженной. — Я забыла купить тыкву для моего пирога, и мама сказала мне не забыть заехать в магазин и купить немного, прежде чем вы все продадите, — она долго и протяжно выдыхает и проводит рукой по своим каштановым волосам. — Я такая глупая, — сдается она.
— Нет, это не так. Все время от времени что-то забывают. И я уверена, что у нас припасено немного, — я тепло улыбаюсь ей и веду ее к нужному ряду.
— Спасибо, вы — мой спаситель, — говорит она, когда берет четыре банки тыквенного пюре.