Уроды. Про любовь
Спроси у Анжелы про любовь – она смутится: покраснеет и отвернется. Ничего не ответит.
Дурацкое, по ее мнению, имя Анжела придумала мать. Родившегося после нее брата отец назвал нормальным именем – Антон.
Мать после этого села в тюрьму за участие в грабеже. Отец с ней развелся.
Женился на москвичке и уехал в Москву, взяв Антона с собой.
Анжела осталась с бабушкой. Маминой мамой. Бабушка Таня была толстая, шумная, вечно молодящаяся, торгующая самогонкой. Анжела звала ее мамой. Бабушка-мама кричала хриплым, как будто вечно простуженным голосом, всем, приходящим к ним в дом пьяницам, указывая на Анжелу:
- Вот смотри – дите! Тащу! На хребтине своей тащу! Сыто! Одето! Книжку ей вчера прочитала! Она у меня, как у Христа за пазухой!
Алкаши слушали и восхищались, подобострастно вытягивая синие лица в бабушкину сторону с надеждой угодить – кто его знает, когда придется просить взаймы любо дорогого пойла!
Освободилась через пару лет мамочка Ира. Добрая бабушка подарила ей своего любовника-партнера по самогонному бизнесу. Чтоб не шлялась с кем попало! Коля Бирюков – мужик основательный. Дом у него большой, сад, жена раком больна – помрет скоро. Иришка хозяйкой станет! А то, что он старше на 20 лет, так это хорошо: баловать будет.
Бирюков баловал. Как умел. Наливал самогонки, уводил спать, и опять наливал… Хорошо жили! Весело. С утра что-то у бабки жарилось-парилось за Колин счет, сам Коля целовался в садике под вишнями с опохмелявшейся Иришкой. Анжела слонялась по уличке, таская за собой на веревочке кудрявого щенка, подаренного ей заботливым дядей Колей.
Время шло. Бабка Таня настроила сараев во дворе, поставила новый забор и туалет. Скупала краденное, закрашивала седые волосы хной и по-прежнему кричала своим клиентам про Анжелу:
- Золотое дите! В школе чистая отличница! Такое я всем дитям воспитание интелехентное даю!
Колина жена не умирала. Бабке эта неопределенность надоела, и она Иришу закодировала и устроила поваром в столовую по знакомству. Заодно избавилась от Бирюковской чернокудрой собачонки. Собачонка отъелась на столовских отходах и была задушена веревкой синюшным соседом Ваней. Он же ее ободрал и разделал за бутылку самогонки. А, теряющий свои позиции, Бирюков услужливо сбыл мясо куда-то в шашлычную.
Анжела спряталась в малине за сараем и до глубокой ночи тихонечко плакала, вспоминая, как поскуливал от восторга ее Кузя, встречая из школы, как порывисто лизал ей руки розовым язычком…
Доверчивый дурачок! Ко всем людям был заискивающе ласков. А ее, Анжелу, просто обожал! Хотелось умереть. Может тогда бабушка поймет, что натворила?!
- Гадина мелкая! – раздался хриплый крик, - воспитуешь себе на горе засранцев! Взяла моду – шляться ночью!
Анжела “ моду взяла”. Все лето уходила спать в сарай, соорудив из ящиков и старого матраца вполне сносную кровать. Слушала из своего убежища нескончаемую перебранку матери с бабкой. Попросила у них отцовский адрес. Написала наивное письмо.
- Пиши, дочка, пиши! – бабка одобрительно кивала головой, - ты грамотно пишешь, интелехентно. Алименты с него, подлеца, идут копеешные! Я ему такую дочу взрастила! Небось одумается – денег пришлет.
Даже конверт дала вместе с адресом.
Ответ не приходил долго. Бабка ругалась по этому поводу.
В сентябре стало холодно, и Анжела была вынуждена спать в доме, в одной комнате с матерью. Ириша, наплевав на кодировку, опять пила. Самогонку от нее прятали. В отместку она продала на ближайшую “яму” дубленку и золотое кольцо, подаренное на свадьбу бывшим мужем.
С работы “ попросили”. В доме опять “прописался” добрый дядя Коля.
Анжела замышляла побег. К отцу. В Москву. Нужны были деньги на билет, и она выкрала у бабушки пенсию. Не всю. Скромно взяла только стоимость билета и пару сотен на всякий случай…
Бабушка, думая на мать, кричала громче обычного. Ириша от такой несправедливости перебила в доме все стекла. Бирюков стекла вставил. Анжела билет купить не успела. Приехал отец. На иномарке. Анжела вокруг себя таких не видела.
Отец был особенный…
Из другой жизни. Спокойный, красивый, молодой. У Анжелы перехватывало дыхание, когда он обращался к ней с вопросами. “ Только не бросай меня! – билась в голове мысль”.
Бирюков уехал к раковой жене, Ириша не опохмеляясь, сбегала с утра в баню. Сидела чистая, нервная, беспрестанно курила. Бабка кричала непривычно тихо и вовсю перед отцом заискивала. Пыталась его накормить. Это ей не удавалось.
- Пойдем, дочь, прогуляемся и пообедаем. – Улыбаясь одними глазами, позвал отец Анжелу.