Многие подозрительно уставилась на свои и чужие родинки. Штучно разбросанные по телам, предметы пристального внимания заставили царевен выгибаться и крутить головами, отыскивая на себе и соседках, и хором ужасаться. Если некоторые просто шевелили рассматриваемыми конечностями, плоскостями и выпуклостями, то Любава особо выворачивалась за левый бок, где у нее, видимо, имелось что-то в указанном роде. Перебирание коленями по траве привело к эффекту собаки, которая ловит хвост. В несколько движений царевну развернуло, и на пояснице действительно оказалась большая темная точка, а ниже по всему фронту обнаружилась целая россыпь мелких пятнышек. Они напоминали веснушки, столь же милые и задорные, только на другом месте. Эту особенность, о которой ни за что не догадаться ночью, мне открыли рассветные сумерки и сама светленькая неунывашка, внезапно усомнившаяся в мировой справедливости.
Ярослава ласково погладила Любаву, успокаивая.
— Это другое. А о болезни сразу узнаешь по внешнему виду. — С апломбом много повидавшего человека зеленоглазая красотка кивнула вперед, на стойкий предмет споров.
Клара обреченно всплеснула руками.
— Для этого в них нужно разбираться! — Вместе со всеми ее взор конфузливо скакнул на зону возбужденного внимания. — Как я отличу больное от здорового?!
— Поверь, это произойдет быстро, — приятельски толкнула ее плечом Ярослава, снова оказываясь в центре событий.
Мой взгляд, даже не желая, раз за разом выцеплял красавицу из общей массы. Привлекали чеканность черт лица, выразительность глаз и — как нечто отдельное, не от мира сего — раздвинутый в циничной ухмылочке, чувственный, многообещающий рот. За этим, впрочем, прятались присущие любому представителю молодежи колючесть и неустроенность. Красота без поклонения меркнет, а кроме меня в пределах досягаемости из кавалеров только бандиты, от которых сбежали. Но как ни хотелось Ярославе хотя бы моего внимания, поперек Варвары не лезла, понимала — себе дороже. Редкое сочетание: красавица, да еще и умница. Не к добру.
— Больного по виду узнать можно, — признала Варвара, — а переносчика — нет.
Ученицы мрачно примолкли. Трескуче прошумели кроны от внезапного порыва. На мою щеку спланировал сухой лист, заботливая рука Клары убрала его.
— Третье, — объявила Варвара.
— Дети! — обрадовано вспомнила Феофания.
Пока одна преподавательская рука придерживала верхнюю часть пособия, вторая опустилась к волнующейся бархатистой пупырчатости.
— Здесь ежедневно всходят ростками маленьких жизней десятки миллионов семян.
— Сколько?!
— Не ослышались.
— Ежедневно?!
Варвара кивнула:
— По необходимости — несколько раз в день. Нет, скажем так: если получится. От семидесяти миллионов жизней за один раз. Цели достигает только одна — самая быстрая, самая умная, самая сильная. Тогда получаемся мы, выигравшие свою первую битву со столькими конкурентами.
Майя весело переглянулась с другими царевнами:
— А мы крутые!
Затем ее взор перетек на меня… и на целую секунду загрустил.
Нас связывал поцелуй. Даже так: Поцелуй, с большой буквы. Чувственный, страстный, незабываемый. Каждый из нас думал в ту минуту, что через миг будет растерзан и съеден заживо. Я хотел спасти царевну от страшной смерти, заколов мечом, а вместо этого — поцеловал. И поцелуй длиной в жизнь вывел нас в новую жизнь. А сейчас я стал общим достоянием, в новой реальности поцелуй перестал котироваться и обесценился до нуля, съеденный инфляцией впечатлений.
Чуть выдвинувшаяся вперед Александра склонила золотой занавес сначала по одну, затем по другую сторону моей середины. Наконец, окружила сверху, как абажуром лампочку.
— А то, что самая важная часть пособия немного… несимметрична, это нормально? — Две голени сочли мои ребра удачной подставкой. Ладони оперлись о живот.
— Абсолютно прямых в природе не бывает, — растолковала Варвара. — Просто не бывает, поверьте. У кого-то загиб вверх, у кого-то вниз. Или вбок. Может утолщаться в середине или к концу. Или конусообразно утоньщаться. И маленький гриб с непомерной шляпкой, и баклажан со сливкой на конце — это все норма. Как у нас может быть шире, выше, уже, глубже, бледнее или, наоборот, краснее и даже коричневее. Или одна створка может оказаться длиннее второй.
— Или толще, — упало с уст Ярославы, у которой, как мне теперь бесцеремонно стало известно, такой проблемы не было.
— Да, — согласилась преподавательница.