Как вы знаете, силы охранителей и либералов всегда неравны. Охранители в сотни тысяч раз сильнее, у них кокарды во лбах, дубины, арапники, мотки колючей проволоки, статьи УК. Вот только вольнодумцы из века в век легко и блестяще крутят охранителей на пенисе – только потому, что за вольнодумцами отвага, смех и острота мысли.
Иными словами, как мы с вами увидели, в деле создания привлекательного образа России провалились оба проекта: и реалистический, и исторический. Тем не менее эта Россия, которой нужно поклоняться, которую нужно вопреки всему любить и которой нужно всем жертвовать, продолжает быть востребованной, поскольку это основной объект патриотической любви. И в связи с этим была как бы выдумана не гундяевско-мизулинская, не пьяная-коррумпированная, а такая абстрактная Россия: возвышенная, светлая, справедливая, страна, в которой никто никогда не жил, которую никто никогда не видел, которая не имеет ничего общего с позором «Единой России» или с бредовыми репликами Онищенко, с битыми дорогами, грязью, беспросветицей и взятками. И вот эта абстрактная Россия как раз и достойна любви, жертв и поклонения.
Я полагаю, что здесь мы наблюдаем обычную подмену понятий. И нетрудно заметить, что, когда мы ласкаем абстрактную Россию, эрекция возникает у «Единой».
Урок 43. Голубые дали РПЦ
Как я, собственно говоря, и предупреждал, в начале 2014 года из шкафа РПЦ вывалился очередной скелет. Причем скелет достаточно увесистый. Я имею в виду гомосексуальный скандал, подробности которого огласил диакон Кураев.
Честно говоря, я не очень понимаю ажитации по этому поводу. Мало того что об этом все вроде были предупреждены и обязаны были подготовиться, но в чем причина истерики? Ведь все случившееся являлось настолько же нормативным, насколько и изначально в принципе даже не обсуждаемым в церковных кругах. Это стабильное состояние, и странно было видеть Кураева, который идет почему-то с шестерок, когда у него на руках есть козыри. Он все бродил, как кот вокруг горячей каши, по всяким провинциальным жидкобородым архиереям и не решался перейти к каким-нибудь другим именам и фамилиям. Хотя в одном месте ту самую опасную черту, за которой уже корпорация начинает всерьез беспокоиться, он переступил. Я имею в виду историю с Никодимом, митрополитом Ленинградским и Новгородским, и всем гнездом Никодима, и птенцами гнезда Никодима, то есть Маркелом, Модестом, Януарием, Ионафаном Елецких и всеми остальными.
Но вообще удивления по поводу гомосексуализма в церкви быть не должно. Надо понимать, что абсолютно всюду, где есть люди, есть и сексуальная жизнь. То, что вы верите всерьез в декларацию о целомудрии и воздержании, – это ваши личные трудности. С таким же успехом можно, сидя в кино и рассматривая актера, который играет роль Виннету, встать в середине сеанса и задать ему какой-нибудь вопрос. Тут то же самое – если вы верите в обет воздержания, это ваши проблемы. На самом деле внутри церкви его никто всерьез не воспринимает. И эта половая жизнь, естественно, есть – либо она сама, либо ее очень свое-образные дериваты, то есть производные. Что уж говорить о живущих в режиме перекрестного опыления современных церковниках, мелких, не знаменитых, обычных, если даже столпы и светочи христианства демонстрировали поведение совершенно другого типа? Однако это все пока словоблудие. Давайте обратимся, как всегда, к источникам.
В Миланском университете в свое время преподавал замечательный профессор Алехандро Вилло. Году примерно в 1915—1917-м он предпринял роскошное фундаментальное исследование аскетизма с целью установить, что на самом деле ощущали и переживали аскеты. Давайте посмотрим, как жил половой вопрос в тех, кто считается основателями, светочами и примерами для подражания.
Свой труд профессор Вилло начинает замечательными словами: «Жизнь аскетов есть не что иное, как беспрерывная психическая мастурбация. Ничто так не интересует отшельников, как жизнь проституток и грешные земные страсти. Святой Августин рассказывает, как его мучили эротические видения и галлюцинации». Далее идет описание эротических видений и галлюцинаций, известное каждому семинаристу и богослову. Вилло подробно цитирует исследования Доминика Мореля о святой Анжеле. Та в борьбе со сладострастными порывами, по собственным ее словам, была вынуждена прибегать к следующим средствам: «Огонь желания так сильно разжигал тайные части моего тела, что я приучилась прикладывать к ним настоящий огонь на горящем полене, который тушил огонь сладострастия».