– Правда, оно мне уже маловато, – вздохнула Грейс. – Мне все мои платья уже узки. Жалко, что я стала такая толстуха.
– Это просто возраст у тебя такой. Детская пухлость.
– Но ты-то не была пухлой. – Она снова вздохнула. – Отец все время меня ругает, что я такая толстая. Он говорит, что мне надо поменьше есть. Что я обжора. Как ты думаешь, Пру, мне пора сесть на диету?
– Нет, конечно! Не обращай на него внимания. И вообще, сесть на диету сейчас у тебя не получится. Я тебе приготовила сюрприз.
Мне было очень стыдно тратить деньги за уроки на себя одну, хотя я понимала, что, если я что-нибудь куплю Грейс, она ни за что не сумеет хорошенько спрятать подарок. Единственное, что тут можно было сделать, – это купить ей что-нибудь съедобное, с чем она быстро справится.
– Сюрприз! – сказала Грейс, хлопая в ладоши.
– Ш-ш! Я хотела его пока припрятать. Думала, достану его, чтобы тебя утешить, когда папа устроит очередной скандал. Но вообще-то могу отдать и прямо сейчас.
Я вылезла из кровати и стала копаться на своей полке. Рука скользнула по гладкому атласу и кружеву моего нового белья. Я незаметно погладила его и продолжала рыться в темноте, пока не почувствовала под пальцами хрустящий целлофан.
– Ага, наконец-то! – Я скользнула обратно в кровать и сунула подарок прямо в ладошки Грейс.
– Что это? – спросила она, безуспешно вглядываясь в темноту.
Я включила фонарик.
– Ой! Вот это да!
Тихо ты! Хочешь, чтобы отец услышал? – пихнула я сестру.
– Извини. Ой, Пру, какая прелесть!
У нас в торговом центре есть такой специальный шоколадный магазинчик. Грейс всю жизнь по нему вздыхает, хотя ни разу даже не зашла внутрь. Мама покупает шоколад в палатке на рынке. Он всегда какой-то странной формы и к тому же просроченный, зато дешевый, а остальное маму не заботит.
Я собиралась купить Грейс фунт шикарных шоколадных конфет в красивой подарочной упаковке, но тут увидела в витрине большого белого шоколадного зайца с оранжевой марципановой морковкой. Я поняла, что это то, что нужно.
– Как мне его назвать? Как в мультике, зайчик Питер? А еще был кролик Бенджамин…
– Почему бы тебе не придумать имя самой, Грейс?
– Ты же знаешь, что я не умею. Придумай ты для него красивое имя.
– Зачем? Ты же его съешь за две секунды. Я тебя знаю, к полуночи от него и лапки не останется.
– Я не буду его есть. Он слишком красивый! Я его сохраню навсегда!
При этом пухлые пальчики Грейс уже развязывали ленточку и срывали с зайца целлофан. Она в восторге понюхала сливочные ушки.
– Ой, как чудесно пахнет!
– Ну так ешь его, дурочка! Он же для этого и сделан!
– Не могу! А может, мне съесть морковку? Не хочу его портить. А может, я лизну ушко, чтобы узнать, какой он на вкус?
– Давай-давай!
Грейс высунула язык и лизнула. Потом еще раз и еще, и еще. А потом к языку сами собой присоединились зубы, и шоколадный зайка в минуту остался без ушей.
– О-о! – блаженно вздыхала Грейс.
Потом она включила фонарик – и увидела, что наделала.
– О-о! – простонала она уже другим тоном.
– Да все нормально, ты просто доедай его скорее. Он же для этого.
– Я его испортила! Ну почему я такая обжора? Смотри, какая у него теперь страшная дырка в голове!
– С зайцем все в порядке.
– Ничего не в порядке! Хочу, чтобы он снова стал целым! – Похоже было, что Грейс сейчас разревется.
– Ну что ж, уши его у тебя в животе. Если ты быстренько отправишь туда и все остальное, может, оно и склеится обратно, как пластилин. Тогда заяц окажется весь целиком у тебя в животике, это будет его личная нора.
Грейс неуверенно хихикнула и взялась за шоколадную голову. Мне она предложила переднюю лапу, решив, что с тремя лапами заяц в своей личной норе обойдется. Но я так живо представила его, что мне тоже стало немного не по себе. Как будто мы вздумали съесть настоящего домашнего зайку.
– Доедай уж своего зайца сама, Грейси, – сказала я.
– До чего же вкусный! – произнесла она невнятно с набитым ртом. – А когда ты его купила? – Она замерла. До нее вдруг дошло. – Где ты взяла деньги?
– Эй, потише!
– Я шепотом!
Тут мы услышали, как открылась дверь родительской спальни. Мы затаили дыхание. Я выключила фонарик, а Грейс перелезла в свою кровать. Раздались шаги – шарканье и хлопанье старых шлепанцев.
– Все в порядке, это мама, – прошептала я.
Мы слышали, как она прошла по коридору мимо нашей спальни и спустилась по лестнице на первый этаж, над магазином. Ступеньки скрипели при каждом ее шаге. Мама у нас увесистая женщина.
Мы услышали, как она прошла на кухню и открыла дверь холодильника.
– Она, видно, тоже решила устроить себе ночной пир, – пробормотала я.
– Все равно не такой, как у меня! – шепнула Грейс, откусывая еще кусочек.
Мама поднялась обратно, теперь уже медленнее, тяжело дыша.
– Может, мне оставить кусочек для мамы? – спросила Грейс.
– Нет!
– Она обожает шоколад.
– Ш-ш-ш!
– Я бы ей утром отдала, – настаивала Грейс.
– Тихо ты, а то она услышит!
Поздно. Шаги остановились у нашей двери.
– Девочки, вы что, не спите?
– Спим! – откликнулась идиотка Грейс.
Мама открыла дверь и вошла в комнату.
– Вам уже сто лет пора спать. – Она подошла к кровати Грейс и склонилась над ней. – С тобой все в порядке, детка?