В приемной меня действительно ждал сюрприз, причем весьма своеобразный, ибо заключался вот в чем: на диване, расположенном здесь же, сидел Олег Станиславович и... Еще пару часов назад я бы назвала сидящего рядом с учителем парня незнакомцем, однако сделать это теперь не представлялось возможным, потому что я знала его, пусть это знание не давало мне ни малейшего представления о том, кто он, и как его зовут, в конце концов, но мне было знакомо это лицо. Именно оно нависало надо мной в парке недалеко от школы, когда мы вместе рухнули на землю. Забыть его за столь краткий срок было невозможно, но напрягло меня совсем не это, а скорее то, почему парень так мило беседует с моим учителем? Они знакомы?
Все изменилось, едва оба обратили на меня свои взгляды, ощутимо различные между собой. Если в глазах паренька я прочла ясно выраженное удивление, то глаза учителя выдавали его с ног до головы, говоря мне, что он чувствует облегчение. Правда, не было понятно из-за чего, но уже одно это отдавало теплотой по всему телу, так, что еще чуть-чуть и я готова была взмыть в воздух. Из состояния легкого транса меня вывело радостное:
- Ей, здравствуй, не знал, что ты здесь учишься! Кстати, я Ник.
- Лиза,- на автомате выговорила я, но почему-то сразу же посмотрела в сторону застывшего от такого поворота событий Олега Станиславовича. Теперь в его глазах читалось непонимание. Увидев этот недоуменный взгляд, брошенный сначала на Ника, потом на меня, я напрочь забыла о том, что тоже чего-то не понимаю, и решила кое-что прояснить для очистки совести:
- Мы с Ником столкнулись сегодня утром, он куда-то спешил и поэтому не сразу меня заметил, а когда все-таки увидел, было уже поздно,- и выразительный взгляд на учителя, как бы демонстрирующий, что так все и было.
- Ну да, я ее сшиб с пути, но не волнуйся, дядя, не намеренно. Ну все, я к папе, потом как-нибудь увидимся,- с этими словами Ник скрылся за дверью кабинета директора, а я осталась стоять, потрясенно глядя ему вслед, пытаясь переварить услышанное. '...я к папе...' - это он имел ввиду директора? Да, круто, ничего не скажешь, но добило меня не это, а его 'дядя', обращенное к математику. Хотелось незамедлительно узнать, что кроет под собой это обращение, но мне не пришлось долго ломать голову, потому как учитель стремительно встал, подошел ближе и тихо произнес:
- Это не родной сын Бориса Николаевича, приемный. Славный малый, и я для него тоже как дядя, хотя таковым и не являюсь. Пойдемте, мне нужно с вами поговорить.
Я молча проследовала за Олегом Станиславовичем, на ходу обдумывая его слова. Мы поднялись по лестнице на второй этаж, потом зашли в пустой кабинет математики, который тут же был заперт на ключ. После этой, уже стандартной, процедуры, учитель повернулся ко мне и хмуро спросил:
- О чем вы говорили с Борисом Николаевичем?
- О том же, полагаю, о чем и вы с ним. Он мне показывал электронное письмо, я даже прочитала то, что там написано. Вы не находите, что клоуны вышли из-под контроля?- наверное это звучало по-хамски, но при воспоминании о состоявшемся разговоре с директором, на меня разом накатили возмущение, злость и дикая ненависть к тому, кто все это затеял.
- Я знаю, о чем ты думаешь, но поверь, мы обязательно поймаем виновника всех бед. Я предлагаю начать прямо сегодня... Вы согласны?
Я не нашлась, что ответить, ведь не предполагала, что его план возымеет действие на следующий же день, после того, как был составлен. Но от меня ждали положительного ответа и я видела это в нетерпеливом постукивании пальцев, в горящих от возбуждения глазах, однако я должна была ему рассказать о том, что слышала утром. Конечно, это рискованно, ведь я не знаю наверняка, имеет ли Марина причастность к этому делу, но рассказать стоит и я чувствовала это, каким-то внутренним чутьем, что-ли:
- Олег Станиславович, послушайте, мне надо рассказать вам нечто очень важное. Видите ли, за достоверность этой информации я ручаться не могу, но я сочла ее подозрительной, вот и решила, что вам лучше обо всем узнать,- я неотрывно смотрела куда-то в пол, но на последнем слове не выдержала и взглянула на учителя, который, похоже, уже приготовился внимать моему рассказу. Что поразило, так это то, что мои слова значимы для него, что он воспринимает их всерьез и готов выслушать все, что я скажу, даже не осознавая, что тем самым стремительно завоевывает мое доверие. И я доверяла ему, так, как никому ранее, не считая родителей.
- Сегодня я подслушала мобильный разговор одной девушки из моего класса, она говорила о шантаже, о том, что сомневается, нужно ли так поступать, и еще добавила вот это: "...тем более, если учесть кого мы собираемся шантажировать", а потом она сказала, что отправила то, о чем ее просили, но анонимно, так что никто ничего не узнает. Насколько я поняла, ее собеседником был парень, но она не называла его имени.
Ответом мне было молчаливое раздумье, проступившее на его лице и длившееся ровно столько, сколько требуется, чтобы вновь начать разглядывать деревянные доски в кабинете.
- Николай Борисович как раз вызвал мастера, который бы вычислил отправителя, и я сомневаюсь, что мы не сможем узнать его электронный адрес, но обращаться в полицию директор не намерен, по крайней мере на протяжении двух дней, за которые мы с вами и постараемся саморучно поймать этого шантажиста. Но как зовут ту девушку?
- Марина Крушнова, дочь местного владельца двух супермаркетов в центре города, но вы сами понимаете, что обвинить ее в чем-то, основываясь на мои слова - не получится, а если спросить, с кем она разговаривала - вряд ли ответит.
- Мы пока что оставим это, тем более, учитывая твою неуверенность, сложно будет предпринимать какие-либо действия. Но что с моим предложением?
Я окончательно потупилась, не в состоянии отвести глаз с подошв собственных ботинок, так и стояла, прислонившись к дверному косяку. Дальнейшее было либо плодом моего взыгравшего воображения, что означало бы проблемы с психическим здоровьем, либо мир сошел с ума, и все перевернулось вверх дном. Но какое бы объяснение я не придумывала, все равно не смогу докопаться до истинных мотивов, руководящих Олегом Станиславовичем в тот момент, когда его губы, неизвестно как оказавшиеся в дюйме от моих, бережно накрыли их в легком, невесомом поцелуе. Поцелуй не был требовательным, страстным, нет, куда лучше будет назвать его умиротворяющим, таким, что заставляет забыться, забыть кто ты, где ты, и в каком временном пространстве находишься. Я закрыла глаза, погружаясь в омут с головой, и где-то на краешку сознания ощущая как дрожат руки.
Жаль, что все закончилось так же неожиданно, как и началось. Он просто отстранился от меня, а я почувствовала, что потеряла надежную опору и защиту, окутывающую мою душу секунду назад. Однако, пелена сладострастия очень скоро опустилась, и я, с трудом сопротивляясь, так как шок понемногу отходил, открыла для себя четкое осознание произошедшего. Судя с того, какое выражение сейчас царило на лице учителя, легко можно было догадаться, что его состояние ничем не лучше. Я быстро отвернулась к двери, понимая, что не выдержу этого пронизывающего, какого-то нового взгляда на себе, не смогу ответить на него как подобает. А как подобает? Разве сейчас мы должны принимать во внимание условности, которые сами же и нарушили? Нет смысла что-то объяснять, что-либо говорить, умнее всего просто уйти, и позволить каждому из нас обдумать все наедине.
- Посмотри на меня,- в его интонации мне почудились нежные нотки, какие еще никогда не проскальзывали в наших разговорах. Что это? Моя фантазия, или не утаенная реальность? Что?
- Мне надо уходить... у меня урок и... прошу, выпустите меня отсюда,- мой голос дрогнул, не сумела скрыть волнения и была в полушаге от того, чтобы выпустить наружу захлестывающие внутри эмоции. Я не могу посмотреть ему в глаза, не могу и точка.
Дышать становилось все труднее, и если я пробуду здесь еще хотя бы пять минут - не факт, что не задохнусь. Хвала небесам, Олег Станиславович это каким-то чудом понял и поспешил открыть дверь. За это я была вдвойне благодарна все тем же небесам, потому что он больше ничего не сказал, раскрыв настежь дверь, без лишних слов позволил мне уйти. Я не ушла, я выбежала из кабинета, и, не оглядываясь туда, где вероятно стоял учитель, побежала куда-то подальше отсюда, минуя заинтересованные взгляды школьников и придирчивые учителей. Побежала, не раздумывая о том, куда бегу. Наверное, от самой себя...