Исторически сложилось так, что более 84 процентов научных работников ИМЛ занимались вопросами истории. Конечно, труд их играл немалую роль в развитии исторической науки, тем более, что ИМЛ располагал уникальными специалистами в области истории революционного движения и социалистической мысли. Но ведь партия, коммунисты ждали от научного коллектива Института книг и статей по современным проблемам, коль скоро партия располагала научным учреждением, именуемым Институтом марксизма-ленинизма. Не случайно член ЦК Ю.В.Петров заявил на январском (1987 г.) Пленуме ЦК партии, что Институт марксизма-ленинизма существует как-то полуподпольно и мы ничего от него не получаем. Первое побуждение было — дать отпор несправедливым упрекам, но, присмотревшись, я заметил, что научные работники Института действительно редко выступают по современным проблемам: в Институте просто было мало таких людей, которые занимались бы современностью, да и те были вовлечены в создание пухлых трудов, что позволяло им годами не появляться в печати.
19 января я приступил к исполнению обязанностей директора И МЛ. Но не успел познакомиться с положением в подразделениях Института, как произошло событие, которое надолго отодвинуло плановое развитие дел и во многом предопределило нашу дальнейшую жизнь. Я имею в виду Пленум ЦК КПСС, который состоялся 27—28 января 87 г. и обсудил вопрос о перестройке в кадровой политике партии. Из доклада М.С.Горбачева и последующих прений стало ясно, что кадровая повестка — лишь повод для постановки кардинальных политических и идеологических проблем.
В Мраморном зале Пленумов ЦК, в Кремле, у Спасских ворот перед открытием заседания царило возбуждение, точно перед холодным купанием. Кадровые вопросы так или иначе затрагивались на всех съездах и пленумах ЦК, но чтобы вот так напрямую, в качестве основного вопроса, да еще в связи с перестройкой, — подобного не было никогда. «Кадры» замерли в ожидании.
С самого начала докладчик «берет быка за рога» — начинает решительно и с самого главного. Дело перестройки, говорит Горбачев, оказалось более трудным, чем представлялось нам раньше. Остается непонимание сложности положения, в котором оказалась страна, появились вопросы по поводу предпринимаемых мер: не слишком ли круто берем? Наши успехи огромны и неоспоримы, но они не должны заслонять наших ошибок и упущений. Объективно в экономике, других сферах назревала потребность в переменах, но в политической и практической деятельности партии и государства она не находила реализации. ЦК КПСС, руководство страны прежде всего в силу субъективных причин не смогли своевременно и в полном объеме оценить необходимость перемен, опасность нарастания кризисных явлений в обществе, выработать четкую линию на их преодоление. Возобладали консервативные настроения, инерция... За все это руководство партии и государства несет ответственность. В зале — тишина. Такого в адрес предшественников за время перестройки не говорилось ни разу.
Докладчик обращается к вопросам теории. Теоретические представления о социализме во многом оставались на уровне 30—40 годов, реальное состояние общества не стало объектом глубоких научных исследований. Мне представляется это утверждение докладчика неточным, огрубленным: исследования были разные, в том числе были и ценные, содержащие дельные выводы и рекомендации, но теоретическая безграмотность руководства породила незаинтересованность в развитии обществоведения, а следовательно, и невостребованность выводов и рекомендаций теории. А такой подход, как в докладе, перечеркивал все обществоведение. И не случайно Горбачеву пришлось позже перед обществоведами уточнять свои позиции. Но мне нравится смелость суждений докладчика относительно торможения, недостатков функционирования институтов социалистической демократии, консерватизма форм управления. Однако что-то беспокоит меня и в этой связи... Ага, вот что: какая-то отстраненность докладчика от того, что он оценивает. Будто это не он почти 10 лет находится в составе руководства ЦК партии. Так мог говорить Яковлев, он был в Канаде, но не Горбачев. Но я подавляю эти сомнения: кому-то и когда-то надо обо всем этом сказать.
А заканчивается доклад в духе привычного пафоса: мы хотим превратить нашу страну в образец, чтобы даже скептики вынуждены были сказать: да, социализм — это строй, служащий благу человека!
Доклад вызвал оживленный обмен мнениями как на трибуне, так и в кулуарах. Критичность по отношению к прошлому перекинулась на дела нынешние. Многие ораторы призывали не переоценивать достигнутого в перестройке, не допускать захваливаний и самовосхвалений. Привыкли к тому, что руководству всегда не терпится сказать о «достижениях». Говорили об отставании аппарата управления. Критике подвергались не только традиционные объекты, такие как Госплан, Госснаб, производственные министерства, но и партийные комитеты. И даже — отделы ЦК КПСС. Наконец-то было высказано то, что давно беспокоило меня: вышестоящие инстанции принимают слишком много решений, их невозможно даже усвоить, а тем более — выполнить.