Что касается Института, его отдела истории партии, то работа пошла по двум главным направлениям. Во-первых, надо было определить «белые пятна истории партии»: оказалось немало неясных периодов, позиций и действий, политических движений и партий, политических деятелей, которых специалисты знали односторонне или вовсе не знали. Такая работа со временем была проделана, и объем этого материала составил более ста страниц. Во-вторых, отдел Журавлева предложил, не дожидаясь решения ЦК о подготовке второго издания многотомной истории, подготовить популярный учебник истории партии, нужда в котором возникла и обостряется. Подумав, я решил, не докладываясь руководству, начать эту работу.
Надо сказать, что в ЦК очень долго собирались с мыслями о том, как быть с книгой по истории партии. Наконец 6 июля 1988 года, т.е. через год с лишним после заседания Главной редакции многотомной истории, Политбюро ЦК образовало Комиссию ЦК КПСС по подготовке «Очерков истории КПСС» под председательством М.С.Горбачева. В состав комиссии вошли А.Н.Яковлев, А.И.Лукьянов, В.А.Медведев, Н.Б.Биккенин и др. Вошел в эту комиссию и я. И ни одного профессионального историка, что было, конечно, замечено. Со мною на этот счет не советовались, и мне это не понравилось. Само создание комиссии напомнило времена Сталина, у него тоже была комиссия по созданию «Краткого курса истории ВКП(б)». Но не всегда комиссии давали хоть какой- то результат. Известно, что если хочешь завалить дело — создай комиссию и передай дело ей. Так оно и получилось.
Мои занятия вопросами истории этим не ограничились, да и не могли ограничиться. Особым направлением в моей работе стало участие в комиссии советских и польских историков. В апреле 1987 года на встрече М.С.Горбачева и В.Ярузельского было высказано пожелание, чтобы история отношений двух стран не могла быть предметом для идеологических спекуляций и поводом для националистических страстей. Было решено создать комиссию историков и присвоить ей такое наименование: «Совместная комиссия ученых СССР и ПНР по истории отношений между двумя странами». Сопредседателем от польской стороны был назначен профессор Я.Мачишевский — ректор Академии общественных наук ПОРП, от советской стороны — я.
В состав комиссии с нашей стороны вошли академик А.Л.Нарочницкий, А.О.Чубарьян, В.С.Парсаданова, В.В.Журавлев, О.А.Ржешевский, И.С.Яжборовская и другие. Уже в мае мы провели первое заседание в Москве, на котором были обозначены проблемы, которые комиссия принимала к своему рассмотрению: от войны 1920 года до послевоенного времени. Приступая к работе в комиссии, я уже имел опыт работы с поляками, понимал, что трудности будут большие. Но не предвидел, что главные проблемы окажутся в Москве.
Шел год семидесятилетия Октябрьской революции, а следовательно — время повышенной активности в этом отношении. Проводились теоретические конференции и симпозиумы. От нас потребовали большое количество справочных материалов для подготовки доклада Горбачева о семидесятилетии: о Советах, советской федерации, избирательной системе, аграрной политике, идейно-теоретичекой борьбе в ВКП(б) в 20 и 30 годы и т.д. Попросили и соображения о самом докладе.
Я считаю доклад Горбачева о 70-летии Октябрьской революции одним из самых лучших его выступлений с позиций социализма: в нем органично сочетались реализм и свежесть мысли с убежденностью в правоте социалистических идей и гордостью за свершения народа на пути социализма. И мы отметили, что в докладе были учтены и наши соображения. Сошлюсь лишь на некоторые предложения, содержавшиеся в нашем материале и использованные так или иначе в докладе. Почти все они касались ситуации в партии после смерти Ленина.
Мы предлагали сказать, что отнюдь не все руководители партии разделяли ленинские взгляды. И кроме того, ленинские рекомендации не могли охватить все вновь возникшие вопросы социалистического строительства. Поэтому после Ленина с новой силой развернулись дискуссии. В центре этих дискуссий оказались судьбоносные вопросы, можно ли построить социализм в нашей стране и какими путями надо это делать? Теоретическая полемика отражала перипетии классовой борьбы, но к ней примешивались и амбиции личного порядка. Это относилось прежде всего к Троцкому, который после смерти Ленина проявил непомерные притязания на лидерство в партии. Опасения Ленина относительно раскола в партии оправдались. Правда, в характеристике Сталина докладчик пошел дальше наших предложений.