Конечно, я понимал, что дело не в словах: очевидно, вопрошающие хотели выразить таким образом недоверие к переменам и защитить прошлое. Именно вокруг этих проблем в то же время вспыхнула острая полемика у нас на Ученом совете. Вопрос поднял в своем выступлении заведующий Отделом партстроительства В.Я.Бондарь, старый коммунист, участник войны, человек общем осторожный. Его, видимо, возмущали бесконечные разговоры о том, что вот теперь надо делать все заново и вообще все начинается с перестройки, в том числе и правду стали говорить только сейчас. Он сказал в своем выступлении, что честный ученый и до перестройки говорил правду, и народ сам разберется, где правда, а где нет.
Выступление вызвало оживленную полемику, даже некоторый переполох. И не потому, что в нем прозвучал вызов: тогда уже можно было говорить все, что взбредет в голову. Но сама позиция все же была уязвима. Конечно, в жизни правда и ложь соседствуют неразлучно, в политике правду говорили, и порой довольно резко. Но показалось упрощением, что честные говорят только правду, нечестные — ложь. Ведь бывают и честные заблуждения, и довольно серьезные, а кроме того, были и преследования за правду. Перестройка ввела в оборот множество проблем, ранее запретных. Этого отрицать нельзя. Все это товарищу было сказано. Что касается того, что «народ сам разберется» — это тоже упрощение: ведь к народу обращаются носители разных, даже противоположных идей, и никто из этих «просветителей» народа не оставляет его своим вниманием и заботой.
А недавно я прочитал у А.Н.Яковлева в его «Горькой чаше» хлесткое суждение: «Лгали все — и те, которые речи держали, и те, которые смиренно внимали». Раз прочитал эту сентенцию, два и множество раз и все не мог надивиться виртуозности автора. Ну, говорит докладчик, положим, ложь, так откуда у тебя уверенность, что и слушающие тебя, т.е. «внемлющие», согласны с оратором, что их тоже лгунами надо числить?! Да ведь и согласиться с краснобаем-лгуном — вовсе не значит, что сам ты станешь лгуном, в этом еще надо разобраться. И думалось мне, а ведь Бондарь-то был не так уж и не прав, когда говорил о честности и правде. Подумать только: всю жизнь говорить, писать, убеждать и знать, что врешь, врешь сознательно! Нет, что-то я не верю в искренность этой фразы: не более как очередная погремушка — звонкая и пустая. Отказывать всем людям в том, что они искренне верили в идеи социализма, делать это столь безапелляционно — это уж слишком. Да и не думает же Александр Николаевич, что, читая его «Горькую чашу», читатель уже тем самым разделяет целиком его открытия, его позиции?
Странные игры вокруг ИМЛ. Поворачивать Институт к современным проблемам было все же надо. С этим соглашались и в ЦК, к этой идее положительно относились и в Институте. Правда, здесь возникал вопрос: а как это удастся? За счет чего можно это осуществить? И дело тут было не просто в том, чтобы преодолеть долголетнюю инерцию. Просто не было соответствующих людей, вернее, их было очень мало. Всего лишь менее 16 процентов научных работников так или иначе имели отношение к современным проблемам и работали в отделах партстроительства, научного коммунизма, международного коммунистического движения. Да и в планах этих отделов преобладали толстенные монографии, над которыми работа шла годами.
С двумя такими трудами я столкнулся в ближайшее время после прихода в Институт. Наименования они имели в высшей степени актуальные: «Идеологическая деятельность
КПСС на современном этапе» и «Возрастание общественно- политической активности масс при социализме». Обе книги были прорецензированы и представлены на Ученый совет Института. Их создатели настаивали на том, что книги готовы для издания. Однако Ученый совет, обсудив рукопись об идеологической деятельности, вынужден был отметить, что авторский коллектив не смог выявить основных тенденций в реальных процессах в сфере идеологии, пропаганды, культуры, существенных изменений форм и методов в работе партийных организаций, средств массовой информации, учреждений культуры. Не было даже попыток раскрыть истоки и природу противоречий, конфликтов в этой сфере, не были объяснены противоречивые процессы в общественном сознании, отсутствовали и социально значимые рекомендации. Что касается труда об активности масс при социализме, то в нем преобладали восторженные декларации о все возрастающей активности и не было анализа наблюдающегося снижения этой активности, причин, порождающих это снижение. Оторванность от реальности — наиболее бросающаяся особенность монографии. Ученый совет отклонил и эту рукопись.