Учился я уже в 8-м классе, меня только что избрали редактором школьной стенгазеты, в голове рождалось множество планов. К тому времени я прочитал «Мое поколение» Горбатова, «Республику Шкид» Белых и Пантелеева, «Педагогическую поэму» Макаренко, меня обуревали различные идеи о повышении роли детского самоуправления, хотелось свернуть горы. Об этом я и говорил моему другу и спрашивал совета. Рассчитывал на поддержку, но ответ его поразил меня. «Не надо сворачивать горы, это, помимо прочего, еще и красиво. Надо прежде всего постоянно и настойчиво заниматься конкретными делами. Разве ты не видишь, сколько кругом беспорядка и просто безобразия, сколько бесхозяйственности, грубости по отношению к людям. Надо конкретно улучшать жизнь по всем направлениям, а горы пусть себе стоят». Я стал ему возражать в том духе, что у конкретных дел должны быть великие цели, спор затянулся. Добил он меня фразой, суть которой состояла в том, что беда наша как раз в том, что за громадьем великих дел часто не замечаем живых людей.
Нас тревожило заключение пакта о ненападении с Гитлером. «Надует Гитлер нас», — сказал я Сашке. На это он разразился целой тирадой: «Политика нередко является надувательством, вопрос в том, кто кого надует. Ты обратил внимание на то, как Сталин держит правую руку? Правильно, за спиной. А что он там держал? А держал он там, как говорят знающие люди, кукиш». Я рассмеялся, а про себя подумал: мальчишка ведь, а рассуждает — поди ты! Это была наша последняя большая беседа, вскоре он отбыл служить в армию, писал мне письма из Брест-Литовска, но никогда уж не вернулся домой. Курисов первый, кто на практике учил меня смело вторгаться в жизнь и ничего не бояться при этом.
А конкретные дела в школе мне пришлось творить с одноклассницей Курисова. О своем появлении в нашей школе она заявила довольно заметно. На общешкольном комсомольском собрании обсуждался вопрос об одном парне, провалившемся под лед, в результате чего пострадал комсомольский билет. Дело клонилось к исключению виновника из комсомола. И вдруг в зале зазвенело девичье сопрано: «Вы что? С ума сходите?! За что вы собираетесь исключать? Ведь существует общее правило носить билет с собой. А если бы он утонул вместе с билетом? Тоже стали бы наказывать? Получается, что билет дороже человека». Парня она спасла, отделался он выговором. И вдруг становится известным, что после окончания школы Мария Матвеева будет у нас в школе старшим пионервожатым. За сравнительно короткое время она стала центром притяжения для школьной молодежи, особенно для мальчишек старших классов.
Невиданное дело! Все парни восьмых и девятых классов захотели стать отрядными пионервожатыми, чтобы почаще встречаться с Марией. Заботливо возились с пяти- и шестиклассниками даже самые хулиганистые ребята, казалось бы, очень далекие об общественных интересов. С яркой внешностью (большие голубые глаза, пышные рыжеватые волосы), она обладала талантом общения: умела занимательно рассказывать и внимательно слушать. Ее избрали заместителем секретаря комитета комсомола, и нам приходилось работать вместе. Как и многие, я не избежал первоначальной влюбленности, которая затем переросла в дружбу, сохранившуюся на всю жизнь.
Понятно, что именно вокруг Марии сложилась наша тесная и дружная компания, в которую вошли: Никон Карацуба — красивый украинский хлопчик, отличный спортсмен и талантливый художник, Николай Козлов — самый выдающийся отличник школы, фантазер и балагур, а также две девочки из 8-го класса — Валя Доценко и Лариса Данилова. Обе большие умницы, но не банальные отличницы, а очень начитанные и самостоятельно мыслящие. С Ларисой я знаком с раннего детства. Теперь эта миловидная и умненькая девушка вызывает особый интерес. К тому времени закончилось мое одностороннее увлечение советской литературой, я открыл для себя Гоголя, Лермонтова, Толстого, Тургенева, Некрасова, Достоевского, Гарина-Михайловского, Мельникова-Печерского, с увлечением прочитал почти всего Горького и многих других русских классиков. Для бесконечных разговоров с Валей и Ларисой у нас всегда находились новые и новые темы. Обе они увлекались искусством, и вскоре под их влиянием в наших разговорах замелькали имена Бетховена, Чайковского, Бородина, Шаляпина, Сурикова, Левитана, Станиславского, Лемешева, Тарасовой и т.д. На переменах мы стремились непременно встретиться и поговорить, обменяться новостями. А позже стали все вместе гулять вечерами.