Иначе говоря, я сказал: анализируйте, привлекайте новые материалы и делайте выводы, давайте оценки. Они могут быть разными — подтверждающими или опровергающими прежние. И тем не менее реакция оказалась весьма оживленной. Уже в самом сообщении некоторые корреспонденты подали эту информацию в таком духе, что Смирнов осудил введение советских войск в Чехословакию в 1968 году. Особенно тревожная реакция исходила из Праги. Тамошнее руководство не желало никакого нового «осмысления» и прямо отождествляло его с переоценкой всех событий 68 года. Как мне сказали, чехам было разъяснено, что это личная точка зрения Смирнова, но мы не можем наложить запрет на обсуждение исторических проблем нашими учеными.
Казалось бы, все ясно, но нет. Через несколько дней на совещании в Отделе Медведев, пригласив присутствующих обменяться мнениями по разъяснению доклада Горбачева, вдруг добавил: «Только не так, как высказался в пресс-центре Смирнов». Никто, впрочем, не откликнулся на это приглашение Медведева, но сам он неожиданно для меня весьма и весьма расстроился. То ли понял, что сказал что-то не то, то ли ему кто-то шепнул пару слов. Только не успел я как следует осмыслить «втык» начальства, как он догнал меня в коридоре, положил руку на плечо и извиняющимся тоном спросил: «Слушай, зачем я это сказал?» Видя, что я не спешу идти ему навстречу, стал повторять сокрушенно: «Дернуло же меня, зачем это нужно!» Мы уже сидели у него в кабинете, а он все расстраивался.
Я не особенно вникал тогда в эту историю, да и сейчас не стал бы ее вспоминать, если бы не встретился с нею вновь... в сочинении В.А.Медведева, кое называется «Распад», где он повествует о своем участии в развале мировой системы социализма. Дело в том, что этот факт проливает свет на некоторые особенности тактики тогдашнего руководства. Медведев называет происшедшее весьма любопытным и многозначительным казусом. В выступлении Смирнова под сомнение была поставлена правомерность действия союзных государств в Чехословакии в 68 году. Конечно, Смирнов высказал свою точку зрения. Но дело в том, что он был членом ЦК (здесь ошибка, я был кандидатом в члены ЦК. — Г.С.) и директором Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, а в недавнем прошлом помощником Генсека. Никаких санкций или тем более указаний по этому вопросу из ЦК КПСС он, естественно, не получал. Это выступление привело чехословацкую делегацию (находившуюся в Москве по случаю юбилея. — Г.С.) в большое возбуждение. В разговоре наедине с Биляком (секретарь ЦК КПЧ) Медведевым было заявлено, что это личное мнение Смирнова, при этом подчеркнуто, что ни один вопрос, касающийся любой дружественной партии и страны, нами не решается и никогда не будет решаться без совета с ее руководством. В то же время мы не можем наложить запрет на обсуждение исторических проблем нашими учеными.
На первый взгляд, все правильно, за исключением одного: чуть прикрытой тенденциозности в истолковании моего ответа. Можно было понять иностранных корреспондентов: им нужна была сенсация. Можно было понять и беспокойство чехов, ибо новый анализ событий 68 года мог привести к иным оценкам. Но Медведев, имея перед собой мои слова о том, что лично я не могу давать однозначного ответа, все- таки представляет мой ответ как призыв к пересмотру прежних решений. Зачем-то это было надо? Ведь успокаивая чехов, он вроде бы не соглашался с возможностью нового анализа, а публичное замечание на совещании в Отделе и вовсе представляет его как несогласного с таким допуском. Тогда мне все это было не очень понятно, я был склонен думать, что тут проявлялась старая привычка подставлять младших по должности ради высших интересов, в данном случае ради успокоения чехов. Но книга В.А.Медведева вносит ясность в те события, представляет истинную подоплеку случившегося.
Как можно понять из книги, руководству было выгодно представить мой ответ таким образом, будто я и в самом деле ставлю под сомнение акцию 68 года. Дескать, такого рода настроения стали все шире распространяться среди интеллигенции, вот и Смирнов — туда же. А мы не можем запретить ученым вести поиск. Но через несколько страниц Вадим Андреевич рассказывает о беседе с секретарем ЦК КПЧ, который зондирует почву на предмет, не может ли руководство КПСС сделать какие-то шаги в направлении пересмотра оценок 1968 года, тогда они (чехи) могли бы со своей стороны реагировать. На это Медведев дает ему следующий ответ: «Для нас, поскольку мы отмежевались от брежневского курса в рамках нового политического мышления, переоценка 1968 года не представляет опасности, напротив, была бы логичным шагом (подчеркнуто мною. — Г.С.)... Инициатива в пересмотре этих позиций или хотя бы постановка вопроса должна быть за чехословацкими товарищами». В общем, получается, что казус состоял не в том, что Смирнов сказал 4 ноября 87 года, а в том, что, дезавуировав мои высказывания, тем самым делали вид, что они не имеют ничего общего с таким толкованием вопроса, но на самом деле уже ушли далеко вперед и были готовы пересмотреть 68 год или готовились к этому.