Вдохновители и покровители этого замысла вели себя настолько осторожно, что я не узнал, кто это был. Да и не предпринимал таких усилий. В конце концов, это могла проделать и «сборная команда» из сторонников и противников перестройки. Ради одного-единственного, чтобы показать руководству, на какое «выдающееся» действо они способны.
Что касается меня и моих коллег по руководству Институтом, то нам удалось не просто отбить грозный натиск на ИМЛ, но и — это главное! — развивать Институт как центр социалистической мысли. Правда, это был путь, отнюдь не усыпанный розами, это было, пожалуй, самое трудное, самое сложное время в моей жизни.
Глава 5
МУЧИТЕЛЬНЫЕ ПРОЗРЕНИЯ
Вопросы, вопросы, вопросы... Годы 89, 90, 91 оказались временем бурных, стремительных событий — разноплановых, противоречивых, крикливых. В конечном итоге они вылились в катаклизмы драматические и даже трагические — развал Советского Союза, запрещение Коммунистической партии, разрушение производства и глубокое падение жизненного уровня народа. Что касается меня лично, то я видел нелады с перестройкой, конфликты и метания в руководстве партии, но катастрофического конца могущественной державы я не ожидал и не предвидел. Казалось, что и на этот раз партия найдет в себе силы и кризисные явления будут преодолены.
В 92 году ко мне обратились журналисты из японского журнала «Социализм» с просьбой подготовить материал, отвечающий на три вопроса: почему потерпела поражение перестройка? Почему развалился СССР? Какова перспектива социализма в этих условиях? Но чем больше я углублялся в работу в то время, тем больше понимал, что не в состоянии дать удовлетворительные ответы на поставленные вопросы. С тех пор многое прояснилось: публикации документов, мемуаров, аналитических статей, научных конференций высвечивают многие темные пятна тогдашних событий. Но спорных вопросов остается еще немало. Они продолжают терзать умы и сердца людей.
Среди такого рода вопросов назову хотя бы некоторые. Нужна ли была перестройка вообще? Не правы ли те, кто утверждает, что социализм вообще не поддается реформированию? Чем объяснить, что авторитетная политическая партия, умевшая сплачивать народ на достижение великих целей, оказалась бессильной в противоборстве с демократами? Почему антисоциалистические, в том числе националистические, идеи не получили своевременного и аргументированного отпора со стороны идеологического аппарата партии? Почему руководство партии так безвольно смирилось с охаиванием имени и образа В.И. Ленина и даже приложило руку к этому гнусному делу?
Возьмем вопрос о перестройке. Сейчас принято в правой, да и в левой прессе возлагать ответственность за многие беды на саму идею перестройки, пренебрежительно называя ее «катастройкой», делая упор на объективную предопределенность ее разрушительных последствий. А между тем, партия, владеющая революционной диалектикой, не может в принципе отказываться от переделки уже содеянного. Однако назревшие потребности в перестройке и ее практическое исполнение — не одно и то же. С самого начала разные люди, стоявшие у кормила власти, преследовали разные, даже противоположные цели. К тому же многие из них вообще имели смутные представления о перестройке: лишь бы разрушить устаревшее, а там, дескать, посмотрим... Именно в таких противоречиях или в таком легковесном подходе к делу следует искать причины трагедии и крушения перестройки.
Я уже говорил о том, что в нашей партии само понятие перестройки не было ни неожиданностью, ни тем более какой-то новинкой. В разных смыслах оно присутствует у Сталина и Хрущева, Косыгина. В принципиальном смысле оно употребляется у Андропова. Не случайно стремление устранить из жизни все устаревшее, застойное, накопившееся за долгие годы господства консервативной мысли, было встречено в печати и в народе с одобрением и энтузиазмом. Дальше все зависело от искусства и последовательности политического руководства.