Переходный период требует резкого усиления исполнительной власти (чего не понял Горбачев!). Если аппарат (партийный. — Г.С.) не позволит провести выборы — демократам останется путь непарламентской борьбы. Такая борьба будет неизбежно жестокой и, скорее всего, закончится установлением демократической диктатуры. Надо поднять все массы, бросить их в бой, включить самые отсталые отряды трудящихся. Насилие обязательно выродится в террор, в кровь. Почему же «самые отсталые»? В надежде легче дурачить головы?
Какая же корысть скрывается за этими политическими построениями? На какие интересы ориентируется профессор?
Чтобы вернуть Россию в лоно «мировой цивилизации», а проще — восстановить капиталистические отношения, — надо создать класс частных собственников, группу богатых и очень богатых людей. Чтобы они могли строить заводы, прокладывать нефтепроводы, строить железные дороги, издавать газеты, управлять обществом и т.д. Таких богатых людей у нас не было, а деньги из воздуха не возникают. Старых путей для первоначального накопления у нас тоже не имелось. И Попов ничтоже сумняшеся предлагает два пути: «дележку» государственного имущества и грабеж народного добра. А так как за счет государственных (общественных) фондов народ удовлетворял многие личные, общественные, государственные нужды, то перераспределение предполагало принудительное изъятие богатств у народа в пользу небольших групп богатых и их обслуги. Таким образом, не создав ни заводов, ни нефтепроводов, ни железных дорог, новый класс господ может владеть миллиардными состояниями, перемещаться на собственных самолетах, ездить на «Мерседесах», издавать собственные газеты, спонсировать культуру, вести такой образ жизни, какой мил его душе. Во имя всего этого народ должен месяцами не получать зарплату, нищенствовать, устраивать голодные забастовки, отказывать себе в самом элементарном — поездках к родным, в переписке, в лекарствах и т.п. Тут уж не до социальной справедливости, разных там социальных гарантий. Никакого распределения по труду или по потребностям. Вместо них — старая как мир идея неизбежности и целесообразности разделения общества на богатых и нищих, эксплуататоров и эксплуатируемых, господ, хозяев жизни, с одной стороны, униженных и оскорбленных, с другой. А в качестве переходной меры — грубое растаскивание общественного пирога по принципу: кто больше ухватит.
Я глубоко огорчился тем, что партийная печать и наше высшее партийное руководство, обновленное на XXVIII съезде партии, не дали ни достойного политического ответа на эту акцию демократов, ни теоретического разбора статьи Попова, ни ее оценки. Почему? Разделяли они сами эти взгляды? Или же сказалось преклонение перед плюрализмом, пусть, дескать, оппонент поговорит. Считались с близостью Попова к президенту? Действительно, обращала на себя внимание картинка: на первой странице брошюры со статьей Попова рядом с портретом автора — панорама огромного митинга на Манежной площади. А в «Огоньке» (№ 51) на фоне кремлевской стены автор шествует в группе вождей — Горбачева, Рыжкова, Ельцина. Картинка о многом говорила, и уж наверняка о том, знайте, мол, с кем дело имеете! Тот, кто монтировал эти фотографии, наверняка знал, что содержание брошюры резко отличается от речи демократов на подобных митингах. На них демократы страстно разоблачали незаконные репрессии и привилегии, требовали расширения демократии и передачи всей власти Советам, сулили народу все мыслимые и немыслимые блага, и главное — каждого сделать собственником, настаивали на расширении прав республик во имя укрепления Союза и т.д. И это в то время, когда версталась эта программная статья, содержащая совершенно иные, в принципе противоположные цели.
За всем этим стояли серьезные подвижки в политической и духовной жизни страны, в том числе — в позициях партийного руководства, самого Генерального секретаря.
Догадки, предположения, прозрения. Читатель вправе спросить меня, какую же позицию занимал тогда Институт марксизма-ленинизма и почему он не выступил с критикой статьи Попова? Или лично директор? Сразу скажу, что позиции у нас были. И выступить-то я, конечно, выступил, но как и при каких обстоятельствах — об этом и пойдет речь.