Еще более заковыристым оказался вопрос относительно перестройки: явился ли перестроечный кризис объективным процессом или тут больше субъективного желания руководителей выдать обычные трудности за повод для перестроечных крутых мер?
А в середине мая 90 года состоялась поездка в Югославию. К сожалению, эта поездка не оставила сколько-нибудь особенного впечатления, хотя мне давно хотелось посетить эту страну. Мои выступления в Белграде было очень откровенными и острыми, но реакция аудитории была довольно вялой. Может быть, потому, что к этому времени у них самих положение стало быстро меняться к худшему и им было не до нас. Однако с моего выступления в Югославии резко усилились критические акценты в моих оценках наших перестроечных дел, которые затем прозвучали и в Китае. Обострение внутренней полемики у нас дома подталкивало меня к откровенным высказываниям за рубежом.
В Китай мы приехали в середине сентября 90 года. Эта поездка была ответной на посещение ИМЛ китайской делегацией, примерно равного нам значения. Это был первый научный обмен между партийными учреждениями после великой ссоры. Принимали нас очень хорошо: мы многое посмотрели, в том числе Великую китайскую стену, императорские дворцы, выезжали в свободную экономическую зону Шеньчжень, побывали в городах Ханчжоу, Гуаньчжоу, посещали промышленные предприятия, научные учреждения, выступали с докладами. В конце были приняты членом Постоянного Политического бюро ЦК КПК, секретарем ЦК по идеологическим вопросам. Встречу эту и то, что я сказал во время встречи, передали по телевидению на всю страну. А сказал я тогда, что их опыт развития экономики весьма поучителен для нашей страны. Состоялась беседа в советском посольстве.
Большое впечатление на нас производили огромные толпы людей на улицах, в музеях, на рынках — довольно спокойные, благодушно говорливые. У нас если на рынке шумно — значит, загорелся скандал, у китайцев шумно — значит, продавец увидел русских и задиристо, весело приглашает чего-нибудь купить.
Можно сказать, что поездки за рубеж, общение с людьми различных политических настроений, их обеспокоенность нашими делами способствовали тому, что я мог взглянуть на положение дел у нас как бы со стороны, оценить их более критично, глубже, чем находясь дома.
В конце 89 года резко возросла оппозиция Горбачеву внутри ЦК КПСС. Страна нуждалась в объединении усилий республик, в гражданском мире. Единственной силой, которая могла бы справиться с этими задачами, была КПСС. Но ее руководство было занято иными делами. Каждый пленум ЦК выливался в бурю негодования по поводу обстановки в стране и поведения руководства. Обеспокоенная разрушительными процессами в стране большая группа членов ЦК требовала наведения порядка, принятия мер против антисоциалистической деятельности представителей Демплатформы. Большинство членов ЦК, однако, поддерживали линию Горбачева на развитие демократии, на переход к регулируемому рынку, допущение частной собственности, хотя ясности о путях перехода не было. Силы, группировавшиеся вокруг Межрегиональной депутатской группы и Демплатформы внутри партии, требовали ускорения, реформ, использовали экономические трудности для разносной критики руководства партии. Они явно стремились к захвату власти, не скрывая своих реставраторских намерений. Сепаратистские силы в национальных республиках к этому времени прочно определились в антисоциалистической направленности.
Разномыслие перерастает в конфликт. Развитие идейно-политической ситуации, углубление полемики неуклонно втягивали меня в положение, когда мои представления о конкретных вопросах перестройки, об отношении к социализму, Ленину стали более явственно и публично расходиться со взглядами М.С.Горбачева. В «Слове о Ленине», посвященном 120-летию со дня рождения В.И.Ленина, Горбачев заявляет, что Ленин не успел разработать целостной концепции перехода к новому обществу. Правда, речь теперь не о программе, а о концепции перехода к социализму, но принципиального значения это различие не имело, по крайней мере, в данном случае. Если статья «Социалистическая идея и революционная перестройка» вызывала догадки и предположения об изменении взглядов Горбачева, то «Слово о Ленине» расшифровывало тот «крутой поворот», который собирался осуществить Генеральный секретарь ЦК КПСС: нужна новая экономика, реорганизация политической системы, действительно федеративное государство. Иначе говоря, нужны частная собственность, рынок, отстранение партии от управления обществом, пересмотр Союзного договора. И все в кратчайшие сроки, и все почти одновременно. В свете этих замыслов становилось понятным утверждение Горбачева о том, в каком смысле Ленин не успел выработать «целостной концепции» перехода к социализму.