Работал я над выступлением довольно долго и тщательно, перечитал его и запомнил. Не дай бог на нашем собрании читать по тексту, хотя бы и написанному тобой: сметут с трибуны! Начал я с того, что спросил зал, все ли они помнят, как переводится на русский язык слово «аспирант»? Послышались голоса: «Нет! Давай, переводи!» А в переводе с латинского «аспирант» означает домогающийся чего-либо. В зале хохот и аплодисменты. Мы, конечно, в один голос можем заявить, что хотим стать кандидатами наук. Но ведь степень — это лишь оформление наших усилий. И я стал излагать то, над чем размышлял в одиночестве. Заканчивая, сказал, что в жизни нас ожидают новые сложные научные и политические реальности, новые явления в идейном противоборстве, а между тем наша научная работа и учеба протекают в известном смысле в оранжерейных условиях, отгораживающих нас от информационных потоков и страстей середины XX века. Аудитория слушала с интересом, охотно аплодировали и смеялись. Один мой приятель так и сказал: «Ну, здорово! Сразу видно, что экспромт». Я не стал объяснять, чего стоил мне этот «экспромт».
Интересно, что поднятые проблемы вскоре прозвучали и на XX съезде партии. Их высказала, конечно, в более фундаментальном виде академик А.М.Панкратова, которая присутствовала на нашем собрании и слушала меня. К новому учебному году списки кандидатского минимума были отчасти исправлены, хотя нас они уже не касались.
И все-таки главное состояло в разработке диссертации. Первоначально я собирался писать о сочетании интересов личности и общества в колхозах. И тут мои намерения решительно раскритиковал профессор Розенталь. «Кому это нужно? — спрашивал он меня. — Ну, докажете лишний раз, что интересы у нас сочетаются, даже если покажете противоречия. Какая польза от этих банальностей? Вы написали хороший доклад об обмене деятельностью в процессе производства, я прочитал его, там есть интересные мысли. У нас на эту тему много всякой чепухи пишут. Возьмите и разработайте. Это будет какой-то вклад». Действительно, я написал доклад для семинара по историческому материализму. В нем я связал обмен с разделением труда и попытался объяснить его экономические формы. Там же я подверг критике весьма поверхностное толкование обмена деятельностью как отношения товарищества и взаимопомощи, толкование чисто этического свойства. Критике подверглось и положение из статьи нашего заведующего кафедрой Г.Е.Глезермана. Все это обратило на себя внимание преподавателей кафедры. Но одно дело написать учебный доклад, а другое — в комплексе разработать такую проблему. Да и не хотелось мне расставаться с темой личности, занимавшей меня еще со школьной скамьи. Однако и соображения Розенталя вызывали у меня все больше аргументов в пользу новой темы.
Принимаясь за тему об обмене деятельностью я, конечно, смутно представлял с какими трудностями встречусь впереди. Дело в том, что я вторгался в один из коренных вопросов марксизма, где накопилось немало неразработанных и спорных вопросов. И уж я никак не ожидал, что работа над диссертацией приведет меня к конфликту почти со всеми профессорами кафедры, и конфликт этот всплывет даже на защите кандидатской. В то же время, разработка темы принесет мне большое моральное удовлетворение и некоторую известность в науке.
На протяжении почти всей истории Советской власти у нас шла, то утихая на время, то разгораясь, война между «товарниками» и «антитоварниками», т.е. теми, кто в той или иной степени признает наличие товарного производства при социализме, и теми, кто считает, что оно в социалистическом обществе сходит на нет и со временем исчезнет вовсе. А между тем очевиднейший факт заключался в том, что война между «товарниками» и «антитоварниками» происходила на фоне роста товарооборота, повышения роли денег в народном хозяйстве и не было признаков того, что в ближайшее время они исчезнут. Естественно, что в диссертации я никак не мог уклониться от анализа товарных форм обмена при социализме, и задача состояла в том, чтобы понять и объяснить этот феномен.
Маркс и Ленин, как известно, исходили из того, что товарное производство при коммунизме исчезнет. Но при социализме работник получает от общества то же самое количество труда, которое он дал обществу, только в другой форме, за вычетом расходов на общие нужды. И следовательно, говоря словами Маркса, здесь очевидно господствует тот же принцип, который регулирует обмен товаров, поскольку последний есть обмен разных стоимостей. Товарное производство и товарный обмен существуют там и тогда, где и когда труд производителей удовлетворяет не только их собственную потребность, но и определенную общественную потребность, вследствие чего возникает необходимость приравнивания одних видов конкретного труда к другим видам конкретного труда посредством сведения различных видов конкретного труда к абстрактному труду, т.е. обмена товаров на основе стоимости.