Отдел пропаганды тогда помещался в светло-зеленом трехэтажном особняке, разместившемся от угла Старой площади
до Ипатьевского переулка вдоль улицы Куйбышева и вплотную примыкавшего к основному зданию ЦК. Здесь с 40 по 47 год работал начальником Управления пропаганды ЦК ВКП(б) Г.Ф.Александров, будущий академик. Тот Отдел, в который я пришел, занимался союзными республиками, у Бюро ЦК по РСФСР был свой Отдел пропаганды.
Мне пришлось во время учебы в Академии бывать в здании ЦК, и всякий раз бросалась в глаза стерильная чистота, бесконечные ковровые дорожки и тишина коридоров, в которых не сразу встретишь движущегося человека. На этот раз я знал, к кому и куда мне идти. Побывал у руководителя лекторской группы Вадима Кортунова, прошел инструктаж в секретариате отдела, получил рабочее место в двухместном кабинете. Соседом по комнате оказался мой близкий товарищ с нашей кафедры, с которым мы защищали диссертацию в один день, — Володя Евдокимов. А на другой день я, обложившись газетами, журналами, тассовской информацией, готовился к лекции по международному положению.
Лекторские группы никогда не занимались административными функциями, они предназначались исключительно для чтения лекций по актуальным вопросам теории и политики партии для партийного актива, интеллигенции, рабочих аудиторий. Эта форма пропаганды сложилась еще до революции, когда у партии не было своей легальной прессы. Блестящим примером партийного лектора была в свое время Александра Михайловна Коллонтай. Она свободно владела французским, немецким, английским, шведским, норвежским языками. Перед революцией проделала несколько турне по Германии, Англии, США, Франции, выступала частенько в Швеции, Норвегии. Именно из-за революционной пропаганды в лекциях ее преследовали в России и Швеции. Специальным указом шведского короля Коллонтай была лишена навечно права посещать Швецию. Когда же она была назначена чрезвычайным и полномочным посланником СССР в Швеции, король сам отменил этот запрет.
В наше время популярность и авторитет лектора строились прежде всего на монопольном владении информацией. Шли на встречи с лекторами прежде всего, чтобы услышать то, чего ни по радио, ни из газет не узнаешь. Ну а уж остальное зависело от личного мастерства и обаяния лектора — эрудиции, находчивости, остроумия. Фамилии таких лекторов, как Корионов, Свердлов, Максимович, а из более молодых — Шишлин, Оников, Смирнов В., Бузулуков, были широко известны всей стране. И была у лектора еще одна нелегкая миссия — писать доклады, статьи, другие официальные материалы. Это продолжалось до тех пор, пока не появились в отделах ЦК группы консультантов.
В тогдашней структуре партийного аппарата я не видел для себя более привлекательной работы, чем лектор. Работа лектором как нельзя более отвечала моим наклонностям и, как мне думалось, моим способностям. Я связывал с ней возможность заниматься содержательными вопросами идеологии, теории, политики. Кроме того, эта работа представляла широкое поле для общения с разными людьми, как говорится и по горизонтали, и по вертикали. Организационная работа, которой я так увлекался в школе, в райкоме, мне к этому времени разонравилась.
В первый год работы жизнь была полностью насыщена чтением лекций, поездками в республики, разнообразным общением и впечатлениями. До лета 58 года я побывал в Туркмении, на Украине, в Закарпатской области, в Латвии, Казахстане — в Карагандинской области на Целине. За год я выступил 80 раз. На моих лекциях присутствовало около 16 тысяч человек. Главная тема — текущий момент, охватывающий как международные, так и внутренние проблемы. Но не обходили мы своим вниманием и вопросы практической политики. В Туркмении мы столкнулись с массовыми хищениями колхозной собственности, в Карагандинской области игнорировалось интересное изобретение для уборки полеглых хлебов, в Гомельской области меня познакомили со строительством круглых коровников — очень экономичных и удобных и т.п. В одних случаях мы писали информационные записки, в других организовывали выступление в печати.
Об одной истории, чрезвычайно показательной, я расскажу специально. В Павлодарской области Казахстана в 59 году мы столкнулись с массовыми закупками колхозами скота у колхозников, выращенного в подсобных хозяйствах, который затем сдавался государству в счет выполнения планов общественными хозяйствами. Нам это показалось элементарным жульничеством: показатели продуктивности общественного хозяйства завышались за счет личной собственности колхозников. По приезде мы доложили об этих комбинациях секретарю ЦК партии Н.Мухитдинову. А месяца через два на партсобрании Отдела пропаганды было оглашено замечание руководства ЦК относительно порочной практики выполнения планов мясопоставок колхозами и совхозами за счет покупки скота из индивидуальных хозяйств. При этом секретари ЦК сделали замечание в адрес работников аппарата ЦК, которые, бывая на местах, не заметили этой антигосударственной практики. Я возмутился и тут же на партсобрании рассказал о том, как было дело. Присутствующие встретили мое выступление одобрительными улыбками, но на следующий день меня пригласил руководитель лекторской группы Вадим Кортунов и сказал, что первый заместитель заведующего Отделом Снастин просил передать мне, что я не прав, так выступать нельзя. И еще он просил не говорить, что замечание идет от него.