Представьте, что человек не только неделями и месяцами, но и годами работает над теоретическими документами, осмысливает проблемы, находится в поисках выразительных формулировок. У него при этом образуется особое психологическое состояние напряжения, которое требуется стимулировать отнюдь не приказами и окриками. Я культивировал порой неаппаратные сентенции: «начальство надо слушаться через раз», «консультант работает даже тогда, когда он не работает». Говорил иногда даже так: «Не бояться писать крамолу: цензоров после нас больше, чем достаточно. Начальство в худшем случае может только вычеркнуть, написать интересно и по- новому можете только вы!» Высокое начальство, знавшее об этих шуточках, относилось к ним добродушно-ворчливо, понимая, что, как и анекдоты, они нужны для душевной разрядки.
Здесь нет надобности касаться содержания документов: почти все они опубликованы огромными тиражами. В тезисах к 50-летию Октября, к 100-летию Ленина мы стремились, как могли, создать целостную и вместе с тем сложную картину исторического развития страны, сформулировать теоретические и политические оценки наиболее сложных и острых этапов советской жизни, реалистически обозначить наиболее важные тенденции современности. Конечно, критическая струя в документах была слабой, но если мы ее усиливали, возникали возражения и вмешательства начальства. Например, упоминания культа Сталина не шли дальше того, что было однажды выработано, и никакие попытки усилить эту критику не проходили.
Но как бы ни старались консультантские группы, как бы ни стремились демонстрировать во всем блеске материалистическую диалектику при анализе истории и современной действительности, они не в состоянии были восполнить теоретический вакуум, образовавшийся в результате прихода к руководству партии сугубых прагматиков, теоретически малограмотных людей. Удивительное дело, но уже при Сталине началось движение прагматиков к руководству партии, людей, знавших о марксизме, теории социализма понаслышке. Правда, раньше еще существовали курсы для первых секретарей обкомов партии, на которых их кое-как натаскивали по истории. Но при Хрущеве их («тридцатку») ликвидировали. И если для всех руководителей, партийных и государственных, проводились месячные курсы повышения квалификации, то для первых руководителей — ничего. Видимо, полагали, что вместе с избранием на должность первого секретаря им автоматически вручалось право монопольно командовать идеологией. Может быть, от случая к случаю используя консультантов. Ох, как много это теоретическое невежество руководителей принесло бед нашей партии и стране.
Мое становление как работника центрального партаппарата и как научного работника совпало с подъемом социологической мысли в стране, социологии как науки. Лично у меня интерес к социологии выразился, в частности, в математической обработке данных по классовой структуре в СССР и особенно динамики рабочего класса. Мною была подготовлена статья «Динамика роста рабочего класса и изменение его профессионально-квалификационного состава» (сб. «Социология в СССР», т. 1, М., 1965). А в следующем году в составе советской делегации ученых я принял участие в VI международном социологическом конгрессе, проходившем во Франции в Эвиане. Здесь я познакомился со многими социологами. Чаще, чем с другими, я встречался с Игорем Коном, Геннадием Осиповым, Борисом Грушиным, Анатолием Харчевым.
В этих контактах зародилась интересная идея — организовать и провести комплексное исследование среднего российского города с последующим повторением. Можно было бы рассказать, сколько сложностей пришлось преодолеть, прежде чем такое исследование было запущено. Дело в том, что после запрета в начале 30-х годов социология как наука и конкретные социологические исследования в стране возрождались с великим трудом, встречая сопротивление у влиятельных ученых и недоверие инстанций. В этих условиях инициатива группы консультантов Отдела пропаганды ЦК КПСС в проведении крупного комплексного социологического исследования имела большое значение для утверждения престижа социологии. Тем более, что нас поддержало руководство Отдела пропаганды ЦК в лице Степакова и Яковлева, одобрительно отнесся к идее исследования и вице-президент АН СССР академик Федосеев. Помогал и Ростовский обком партии, который охотно предоставил нам возможность вести исследования в Таганроге — одном из самых интересных городов юга России.