Замысел исследования состоял в том, чтобы установить состояние и динамику массового сознания городского населения, влияние на него различных факторов, особенно средств массовой информации — центральных и местных. Первоначально к проекту было подключено шесть научных учреждений, однако в силу различных обстоятельств свои программы довели до конца две группы научных работников: под руководством Натальи Римашевской (Институт системного анализа Академии наук) и под руководством Бориса Грушина (Институт конкретных социальных исследований). Итоги исследований широко освещались в публикациях Грушина, Римашевской, Гордона, Клопова, Айвазяна, Дридзо и других. В этой работе большую помощь оказывал мне наш консультант Леон Оников, он неоднократно бывал в Таганроге для координации работы исследовательских групп. Сам я также дважды побывал по этим делам в Ростове и Таганроге. В моем кабинете на Старой площади неоднократно с участием социологов обсуждались планы и программы исследований. И не цензуры ради, а с целью разработки наиболее эффективных методов исследований. Заслушивались и отчеты по некоторым программам.
В это время у меня произошла перемена, которая, правда, не сразу, но окажет серьезное воздействие на всю последующую жизнь. В мае 1969 года, в самый разгар работы над ленинскими тезисами, ЦК назначает меня заместителем заведующего Отделом пропаганды. Мне поручают курирование вопросов партийной учебы, агитационно-массовой работы культурно-просветительных учреждений, а также связь с Советом по делам религии. На должность руководителя группы консультантов назначается Ричард Косолапое, работавший ранее в Институте экономики мировой социалистической системы Академии наук, а у нас — лектором и консультантом. Теоретически хорошо подготовленный и весьма работоспособный человек. Однако я еще долго буду работать над подготовкой разных документов.
Работа в качестве заместителя заведующего Отделом позволила мне лучше увидеть некоторые черты нашего высшего руководства. В частности, оно не любило резких перемен ни в чем и было скуповато, может быть, лучше сказать, нерасчетливо бережливо. Надо было купить всего одну-две бумагоделательные машины, потому что бумаги хронически не хватало. Боже, сколько трудов стоило, чтобы убедить в этом. Издания давали огромные прибыли, а для них денег не было. Тогда же мы предложили увеличить всего на 1-2 копейки цены на газеты: постепенно все дорожало, а цены на газеты замерли. Так нет! Высокомерно обругали Агитпроп: не заботитесь о благосостоянии трудящихся. А между тем тиражи газет и журналов регулировали в принудительном порядке, запросы тех же трудящихся не удовлетворялись. Но перейти на свободную подписку — и думать было нельзя.
Годы работы в группе консультантов были связаны у меня с активной разработкой проблем личности в социалистическом обществе. Из двадцати двух моих публикаций, появившихся в 1966—1970 годах, большинство было посвящено личности, ее формированию и воспитанию. Среди них такие работы: «Личность в социалистическом обществе» («Коммунист» № 11, 67 г.), «Демократия, свобода и ответственность личности» (брошюра «Знание», 68 г.), «Социализм и личность» («Правда», 16.12.68 г.), «Развитие личности в социалистическом обществе» (глава в книге: «В.И.Ленин и проблемы научного коммунизма», Политиздат, 69 г.), «В.И.Ленин о проблемах типизации личности» («Вопросы философии» № 11, 69 г.), «К вопросу о концепции социалистического типа личности» («Вопросы философии» № 1, 71 г.) и др.
В этих и более ранних работах постепенно и разрабатывалась тема докторской диссертации, и реализовался мой давний интерес к тому, каким образом изменение социальной среды должно сказаться и сказалось на положении и поведении личности. В конце концов, это бесспорно, что «духовное богатство индивида всецело зависит от богатства его действительных отношений». Этот тезис, пришедший к нам с Запада, глубоко вошел в сознание русской интеллигенции XIX века (Белинский, Герцен, Чернышевский), а затем от социал-демократов через художественную литературу (Горький, Серафимович, Шолохов, Федин и др.) был внедрен в сознание советских поколений. Еще на выпускных экзаменах я писал сочинение о новых людях в романе Горького «Мать», а в экзаменационных билетах был вопрос о новых людях в романе Чернышевского «Что делать?».
Меня воодушевляли в работе над книгой (и диссертацией) ряд обстоятельств. Во-первых, запуск в 1957 году искусственного спутника Земли и тот ажиотаж, который поднялся прежде всего на Западе вокруг советской системы образования, советской науки, советских людей, которые все это осуществили. Во-вторых, шестидесятые годы стали временем, по словам Эриха Фромма, немецко-американского социолога и психолога, «ренессанса гуманизма», когда слова о гуманизме, правах и свободах личности звучали на всех меридианах и широтах. Фромм рассматривал это как реакцию на угрозу человечеству термоядерной войны, порабощения человека вещами. Думаю, не последнюю роль играло противоборство различных идеологий в холодной войне. В-третьих, большое впечатление на меня произвела книга западногерманского советолога Клауса Менерта «Советский человек», вышедшая в Штутгарте в 1959 году и тогда же переведенная на русский язык издательством «Иностранная литература». Выходец из семьи обрусевших немцев, эмигрировавших из России в связи с революцией, он неплохо знал советских людей — итог наблюдений в двенадцати поездках! Книга надолго стала для меня объектом критики в печати, источником для развития внутреннего диалога. Именно эта книга побудила меня написать свою книгу о советском человеке.