Мне могут сказать, что, если не Отдел пропаганды, то Главлит все-таки осуществлял предварительную цензуру: цензоры прочитывали все материалы, своей властью снимали «неблагонадежные» статьи, и это породило ропот среди журналистов, в том числе и главных редакторов. Беда состояла еще и в том, что под видом борьбы за «идейную чистоту» иногда сводили личные счеты, защищали свои интересы, вкусы и позиции различные авторы и редакторы. Расскажу о двух весьма характерных случаях.
Когда я еще опекал издательство «Знание», в 1969 году стало известно, что в этом издательстве по неясным причинам задерживается брошюра Георгия Шахназарова «Руководящая роль коммунистической партии в социалистическом обществе». Он обратился ко мне за помощью. Читаю верстку и не могу понять, в чем дело? Конечно, как всегда, когда пишет Шахназаров, книга содержит признаки оригинального мышления, но это же не повод... Спрашиваю директора издательства, наших работников, которые тоже приложили руку к этому делу, — кряхтят, но молчат. Оказалось, что возражения поступили из Отдела ЦК, в котором работает Шахназаров и где были с ним не согласны. Все-таки книгу выпустили, у меня сохранился экземпляр с надписью автора и благодарностью за помощь «в выходе этой книжицы».
Второй случай был прямо-таки скандальный. В журнале «Семья и школа» была опубликована статья о Сухомлинском — известном украинском педагоге, Герое Социалистического Труда. Но у этого талантливого педагога были сильные противники, и их единомышленники работали в Отделе науки ЦК и Минпросе СССР. Проглядев выход статьи, они тем не менее дают указание издательству произвести «выдирку» этой статьи, заменив ее в готовом номере другим материалом. Запротестовала редакция журнала, запротестовали «правдисты», узнавшие об этом безобразии. И снова Агитпропу приходится заниматься кляузным делом. Выясняет, почему Отдел науки и Минпрос выдвинули нелепое требование. Дали бы в следующем номере другую позицию или в другом журнале. Не говоря уже о материальных затратах, выдирка была возмутительным безнравственным актом. Организаторам сделали внушение, статью о Сухомлинском все же напечатали.
Приведенные примеры — наглядное свидетельство того, как порой отраслевые отделы ЦК бесцеремонно вмешивались в издательские дела. Это говорит о том, что Агитпроп нельзя представлять оплотом всяческой реакции и произвола. Он был как раз куда меньше заинтересован в ущемлении авторских прав. Об этом в то время было широко известно.
Я начал курировать печать в декабре 1970 года, но до Главлита у меня руки дошли гораздо позже. Со временем в Отделе стало созревать убеждение, что Главлит следовало бы ограничить охраной тайн в печати. Дело было в том, что его постоянные вторжения вызывали не только недовольство редакторов, но и стали предметом пристального внимания за рубежом. Между тем политика разрядки, заинтересованность в ней Советского Союза требовали активных шагов и в этом направлении. Наконец, еще одно соображение: одними репрессивными мерами вести успешную идейную борьбу невозможно, надо было дать большую свободу руководителям средств массовой информации.
Руководство не желало открывать дискуссии с диссидентами, но изменить функции Главлита оно согласилось. И в результате длительных обсуждений и согласований в 1975 году было принято постановление о работе Главлита, которым отменялось его право на прямое вмешательство в тексты публикуемых материалов. Ответственность за идейное содержание публикаций целиком возлагалась на руководителей печати, радио и телевидения. Работники Главлита могли лишь обращать внимание редакторов на сомнительные места, но не более того. Постановление не публиковалось, но оно несомненно сыграло свою положительную роль.
Примерно в то время был сделан еще один шаг в расширении прав интеллигенции: было принято решение о присоединении СССР к Бернской (1886 г.) международной конвенции по защите авторских прав. До этого наши авторы ничего не получали за свои труды, опубликованные за рубежом, равно как зарубежные авторы ничего не получали у нас. За редким исключением и с особого разрешения. Под давлением творческих союзов отделы пропаганды, науки и культуры вошли в ЦК с соответствующими предложениями, и решение было принято. У наших авторов появились новые, хотя и не очень большие, возможности.
Помимо этих и им подобных организационно-политических задач Отделу пропаганды приходилось почти постоянно принимать участие в разработке идейно-теоретических вопросов. В этом направлении работали опытные и хорошо подготовленные товарищи.