В одной из бесед по поводу моей записки Яковлев высказал мысль о том, что выход из положения в создании многопартийности или лучше — двухпартийности, на американский манер. Только взаимная критика политических партий, смена ими друг друга у власти избавят нас от болячек. Идеи эти были известны, но я в своем видении будущего связывал решение проблем с активизацией масс, свободой критики вообще и в средствах массовой информации в частности. А механизм смены лидеров видел в законодательном ограничении сроков пребывания политических деятелей у власти. Установление же двухпартийного правления, тем более многопартийного, чревато опасным потрясением для нас. Во-первых, инициатору многопартийности у нас грозит немедленная кара.
Во-вторых, никакой двухпартийности у нас не получится, партии начнут расти как грибы, и произойдет великий хаос. В-третьих, насаждение многопартийности искусственным путем чревато катастрофой. Многопартийность после долгих лет правления компартии грозит неизбежной заменой коммунистов у власти, приходом к власти партий буржуазной ориентации. А такая подвижка внутри страны будет поддержана материально и духовно Западом, в чем мы убедились на опыте Венгрии, Чехословакии, Польши. Все это означает, что встанем перед угрозой реставрации капитализма.
Разговор происходил во время прогулки по заснеженным дорожкам дачного парка. Изложив свои соображения, я ждал его ответов. Да, возможность реставрации существует, согласился он. Ну, и что? Коммунистическая партия должна доказать свою правоту делами, своей политикой. На другие соображения он отвечать не стал.
Помолчав, я спросил его: «И как же ты себе это мыслишь? Как отдаленную возможность или как ближайшую перспективу?» На что он так же спокойно ответил, что это возможно и в настоящее время. Тут уж я не сдержался и заявил: «Ну, до этого тебе не дожить». Ответ его был не менее поразительным: «Почему не доживу? Вполне могу дожить». На этом прогулка наша завершилась, беседа тоже.
Яковлев человек по преимуществу серьезный, но мог и любил позубоскалить, пошутить, разыграть кого-нибудь, рассказать байку. Но в данном случае я поверил ему и сокрушенно думал, что он так и считает, как говорит. Однако казалось, что это лишь теоретические размышления, мне ни на йоту не приходило в голову, что именно он когда-нибудь и станет способствовать осуществлению высказанных идей. Не думал потому, что считал его сторонником социализма, идейным коммунистом. Во всяком случае, работая вместе долгие годы, мы жили общими взглядами и решали одни задачи.
После обсуждения проекта доклада на Политбюро работа над материалом еще продолжалась. Однажды Горбачев пригласил меня в Кремль для коллективного просмотра замечаний по докладу. Кроме меня были еще Яковлев и Болдин. Работа длилась несколько часов, мы даже обедали в одной из комнат его апартаментов. Когда подошли к разделу о социальной политике, Яковлев не без ехидства заметил: «Ну, по лучшему разделу замечаний быть не может». И все же, помимо мелочей, был поставлен принципиальный вопрос. Где-то в начале раздела шла цитата Маркса из «Критики Готской программы» о том, что при социализме никто не может дать обществу ничего, кроме своего труда, в собственность отдельных лиц не может перейти ничто, кроме индивидуальных предметов потребления. Когда дошли до этого места, Михаил Сергеевич обратился ко мне: «Как ты думаешь, Лукич, может быть, снять эту цитату? Цитата известная, что она нам дает?»
Разговоры об этой цитате уже шли, но до сих пор она держалась. Я сказал, что текст действительно известный, но в нем фиксируется принципиальная позиция марксистов. Если неудобна цитата, можно сказать об этом своими словами. Я посмотрел на Яковлева и Болдина, лица их были вытянуты, дело выглядело куда серьезнее, чем, как мне казалось, требовал момент. Горбачев продолжал настаивать на снятии цитаты, и я в конце концов сказал: да пожалуйста, снимайте, это же ваш доклад. Не без удовольствия вычеркивая цитату, он заметил мне с несколько наигранной укоризной: «Ну, это уже оппортунизм». Я хмыкнул, но возражать более не стал. Так из доклада исчезло одно из возможных теоретических препятствий для будущих идей приватизации.