А отчуждение между мною и Яковлевым усилилось. Он перестал советоваться со мной, да и разговоры стали редкими. Я прочитал вновь перепечатанный после правки доклад, и, естественно, у меня нашлись замечания и предложения, но все они практически остались без учета. Конечно, при этом я проводил свое понимание проблем, что, видимо, его раздражало. И однажды я услышал от него сказанное с досадой: «Только мешаешь мне!» Такого слышать мне еще не приходилось. И хотя позже он постарался уверить, что это не следует принимать всерьез, я вынужден был признаться себе, что пути наши расходятся. Но работать все же было надо.
Помощник Генерального секретаря. Позже, когда я работал в Институте марксизма-ленинизма, американский советолог Стивен Коэн задал мне вопрос, который мог задать только иностранец: зачем нужен советскому руководителю консультант по идеологическим вопросам? Предположительно, он уже и так знает марксистско-ленинскую теорию и идеологию? Верно, конечно, что Горбачева учить теории было не надо. А вот Брежнев просил сам не изображать его теоретиком: все равно никто этому не поверит. Но дело не в этом: консультант и помощник не одно и то же. Если консультант может выступать в роли советчика, спичрайтера, то помощник, помимо консультирующей роли, ведет большую вспомогательно-организационную работу по одному из направлений деятельности Генерального секретаря.
Значительную часть работы составляло чтение информационных материалов, в том числе и посольских — из-за рубежа. Огромный поток информации шел из ТАССа и АПН, по радиоперехватам. Ежедневно на стол ложились кипы газет и журналов. Обязательному прочтению подлежали протоколы заседаний Политбюро и Секретариата ЦК, письма и обращения из партийных комитетов, от граждан — коммунистов и беспартийных, с поручениями шефа и без. Чтение и просмотр всего этого материала занимали не час и не два, пропустить что-либо значительное было невозможно, так как это могло обернуться просчетом.
Но все это было не главным. Главное состояло в том, чтобы готовить очередные речи, проекты постановлений, записок, редактировать их, делать замечания и предложения по документам, поступающим из отделов, от секретарей ЦК, партийных комитетов, общественных организаций и ведомств. Мне пришлось немало повозиться с подготовкой к печати первых трех томов «Избранных речей и статей» Горбачева. Особенно трудоемким оказался первый том, в котором около половины материалов составили ставропольские статьи и речи.
Самую большую часть рабочего времени занимала подготовка речей для Генерального. Я неожиданно для себя превратился в спичрайтера, слава богу, ненадолго. А как раз этот вид работы более всего приносил мне огорчений: я не любил подстраиваться и подлаживаться под стиль и манеры оратора.
Выбор для первого послесъездовского выступления выпал на Тольятти, на ВАЗ. Над речью мы просидели весь март и вылетели в Куйбышев (Самару) рано утром 7 апреля, а 8-го уже ходили по цехам ВАЗа. Из помощников Горбачева сопровождали Болдин и я. По многокилометровым внутризаводским коммуникационным проездам мы пробирались на микроавтобусах. Наш автомобильный поезд проходил мимо тысячных радостно приветствующих толп. Когда автобусы трогались, десятки и сотни людей продолжали бежать рядом. Машут руками, что-то выкрикивают, женщины посылают воздушные поцелуи, Михаил Сергеевич сидел у окна и руками, улыбкой приветствовал их. В одном месте я зазевался, но меня заметили вовремя, дверца одного из автобусов открылась на ходу, высунулась мощная рука, и я влетел внутрь на колени охранников.
А вечером во Дворце автомобилестроителей состоялось выступление Горбачева. Хотя брошюра с речью названа потом «Быстрее перестраиваться», она пока не выходила за рамки идеи ускорения социально-экономического развития. Перестройка упоминается лишь в частном смысле как перестройка центральных органов управления, технического контроля на предприятиях, не более. Но докладчик немало озадачил коллектив призывом стать законодателями автомобильной моды в мире. Сомнения были большие, Горбачев же, захваченный этой идеей, вышел с нею на аудиторию и заразил ею автомобилестроителей.
А в самом Куйбышеве было много встреч на улицах с жителями. Нас поражало неудержимое стремление Горбачева остановиться везде, где мало-мальски толпился народ. Но вскоре стало заметно повторение одного и того же: он спрашивал, поддерживают ли они политику партии, и не очень вслушивался в разноголосицу, но услышав возгласы «согласны!», сворачивал беседу и двигался дальше, к новой толпе. Меня смущали некоторая буффонадность и ничтожная практическая польза таких «встреч», но, тут же возникало и оправдание: может быть, так и надо. Пусть народ видит, что руководство интересуется его мнением.