Но вот вы входите и сразу же, со всех сторон попадаете в ряды. Здесь можно бродить часами. Сколько не проходи, все ряды и ряды, с всякими чудесами. Только в одной части это ряды с едой, а в другой ряды с вещами. И еще не зевай. Тут всюду толпится народ, идет, толкается и все время среди вас снуют те, что на мотобаях. Ездят туда-сюда. Но, к слову сказать, аккуратно. Не давят, пропускают и никогда не гоняют. И вот как пошел, так все и идешь. Глазеешь налево, направо и все время что-то новенькое видишь. Вот рис продают прямо в мешках. И его столько, а самое главное, что ты и не знал, что его разновидностей столько же, как и разнообразных видов и сортов фруктов. А тут рыба, там мясо, потом птица, овощи. И такие, которые знаешь и такие, какие ты впервые увидел. И везде люди, народ и народ, и он все так же как ты идет и идет.
Мне приходилось покупать некоторые вещи. Потому расскажу, как я покупал, к примеру, себе футболку.
Шел, приглянулась. А самое главное, что наконец-то такой размер, как мне нужно. Теперь же ведь надо поторговаться. О, это же целый спектакль! И главное не в покупке, а в самом действии, когда на тебя и на продавца смотрят со всех сторон. И это надо сказать всегда испытание. Кто кого и чья сторона возьмет.
Им это действие, как спектакль. А продавцу ведь, так и хочется им всем показать, что она-то уж точно умеет торговать. Итак, вот, что было дальше.
Я — Сколько стоит? — Беру в руку футболку и ей показываю.
Она. На пальцах показывает три. А вот чего три, не пойму.
Я. — Сколько? Долларов?
Она. Берет тетрадку и пишет на ней пять тысяч, умноженое на три.
Я. Ага. Просит пятнадцать тысяч донгов. Ничего себе? — Нет, говорю. И показываю пять пальцев.
Она. Рукой машет. И опять пишет мне на бумажке те же цифры.
Я. Ну это же наглость! Просить за футболку три доллара. Ей цена доллар, не больше и то с натяжкой. Потому опять показываю ей руку с растопыренными пальцами. Тогда я применяю приемчик азиатский. Вытаскиваю деньги и, оглянувшись вокруг, отсчитываю ей пять тысяч донгов. Беру футболку и делаю вид, что сейчас примерю.
Она. Протестует, тянет футболку и что-то все время говорит громко. Стараясь привлечь к себе, как можно больше внимания.
Мы уже в центре внимания. Вижу, как эти кумушки высыпали из-за лотков, стоят в проходах и ждут, как вьетнамка меня поимеет. А иначе ведь они не умеют. Им все кажется, что они такие умные и такие ловкие, что им таких американцев обязательно надо обвести вокруг пальцев!
Э, думаю! Вот ты как оказывается обо мне. Ну, погоди же! Сейчас я тебя проучу и себя покажу. Тоже мне, читы! Вот, что удумали?
Я. Беру футболку и начинаю ее примерять на себя. Прямо поверх своей, начинаю эту натягивать.
Она. Пытается протестовать, цепляется за нее руками и уже во весь голос орет.
Я. Осторожно снимаю футболку. Показываю ей, что она мол, мала.
Она. Понимает. Хватает футболку и начинает на меня пытаться ее надевать.
Я. Руки ее перехватываю и сверху на нее, прямо с ее прижатыми руками, быстро накидываю на нее эту самую футболку.
— Ну, что? — Говорю. — Так, хорошо?
Я. Оглядываюсь и вижу, как им всем становится смешно.
А ведь действительно, смешно! Из большой футболки торчит голова и кричит. А это всех смешит. И видно уже от того, что все поняли, что у нее не получится меня обдурить. И с ней самой я проделал то, что она замышляла со мной. Именно я ее выставил в нелепом и глупом положении. Я, а не она! Вот так-то!
Забираю деньги и под общий смех со всех сторон, поворачиваюсь к ней и деньгами провожу у нее под носом. Машу всем рукой и пошел. Вслед слышу хохот, а потом всплеск аплодисментов. Ну, это не ей, а мне. Вот так-то!
А то, что они все время между собой говорят, я-то знаю. Что мол, нет ничего приятнее, чем надурить, большую, белую обезьяну!
Рубашка из Америки
Магазинов много, как и всего того, где торгуют. Как правило, все они на первом этаже. Вхожу.
— Здравствуйте! — Говорю по-английски.
— Гуд монинг! — Пытается показать себя образованной хозяйка.
А она, просто необыкновенно хорошо. Лицо, можно сказать европейское и только слегка раскосые глаза выдают ее национальность. Я начинаю ее расспрашивать по-английски. Она пытается понять, улыбается. Потом я увидел рубашку с коротким рукавом. Снимаю ее с плечиков и примеряю. Хозяйка тут, как тут. Улыбается, радуется, что мне подходит по росту. И радуется тому, что я на нее внимание обращаю. Спрашиваю ее.
— Кто сделал? — Мол, чье производство?
Она, вот же натура вьетнамская! Начинает мне врать. Выворачивает воротник, лейблу показывает и тут же говорит, что это дорого, потому, что пошито в Америке.
— Как это говорю? В какой Америке? Откуда?
Она мне врет не моргая. Мол, у нее муж в Америке живет и ей присылает. Что это думаю, она мне заливает? Ну и натура!
— Нет, говорю. Эта рубашка сделана во Вьетнаме. Никакой Америки. Поняла?
Она упирается, машет руками. Начинает мне доказывать, что я не прав! Ну, думаю, вот же дура! За кого же меня принимает?
Но рубашка мне нравится из-за материала, и подходит по росту. Потому я ей говорю, что я ее куплю за два доллара.
Она с возмущением, чуть ли не кричит мне.
— Нет! Нет! Десять долларов! Америка! Смотри!
Я смотрю, а потом, как засмеюсь. Это же надо?
— Нет. — Говорю. — Только три доллара даю. Потому, что рубашка эта из Вьетнама.
Она протестует, картинно обижается. Губки надувает. Что это, мол, мне не верят. Картинно отворачивается, жеманничает. Видно заметила, как я на нее гляжу. А она тут же тускнеет в моих глазах. Потому, что в ней так и сидит эта дурацкая их натура, с белой обезьяной, которую им обязательно надо надурить. Это я, так смягчаясь, вам говорю, что бы за ними ни повторять, как они о нас, в том же смысле свою пословицу говорят.
— Нет! Пока! — Говорю. А про себя. Дура, ты дура! Вот ведь, показываю ей напоследок, смотри.
А на кармане рубашки, прилепили лейблу с эмблемой НАСА, написанной по-английски, как NASA. Только они ее не поняли и пришили ее — вверх ногами!
А ты говоришь, Америка!
Кстати, потом я к ней все-таки захожу, спустя пару дней. Уж больно красивая женщина. Она встречает меня радостно, как дорого гостя. Видимо она забывает, что мне рассказывала, о том, что муж у нее в Америке. А он, вот, оказывается, прибыл из Америки и по лестнице спускается!
Ну, прямо как в сказке и потом эта рубашка?
Принцесса
— Принцесс. — Говорит она по-английски. И я сразу улавливаю в ее произношении хороший английский.
— Лоа Линь Тхи — Представляется и мельком бросает на меня взгляд своих глубоко посаженных и раскосых глаз.
И так всегда. Стоит только познакомиться с ними, как они сразу либо принцессы, либо муж у нее в Америке либо еще что-то невероятное. Но все время полная неразбериха для нас с их именами. Раньше пытался разобраться, но потом оставил это бесполезное занятие. Мало того, что у них нет в нашем понимании фамилии, так еще есть у каждой по среднему имени. Но и это еще не все! Имя и все в целом, что обозначает человека, может периодически изменяться. Кстати и Хо Ши Мин точно так же, это его новое имя, а настоящее Нгуен Шинь Кунг, потом он же Нгуен Тат Тхань, а это все псевдонимы: Нгуен Ай Куок и Хо Ши Мин.
Простому и такому как я, не разобрать. К тому же я уже пьян слегка.
Наконец-то руководство завода решило свозить нас на море покупаться и отдохнуть. Но, как всегда у них бывает, не предупредили, что надо с собой брать паспорта, а может просто не хотели, что бы мы расслаблялись, потому нас оставили одних на пляже, на какое-то время, а они сами тем временем отправились на переговоры с гостиницами. А как на самом деле, не знаю?