Лао свернул газету в трубочку. Я поднял муху и переместил ее в дальний угол комнаты. Наливая чай, Лао покачнулся, но я придержал его руку и спокойно подставил пиалу. Наконец, он «уронил» заварной чайничек мне на колени. Я взял его в такой момент, когда наблюдающий со стороны подумал бы, что чайник специально подан мне.
Три точных сигнала прошли у меня в области сердца и я ослаб. Подобным я не владел и поклонился Лао. Он сказал:
— Дзен содержит не только присутствие в видах энергетических состояний, но и точность последующих их реализаций.
Я вновь поклонился, вспомнив действие магии «на ура» в западных направлениях.
— Учителя Чань различали сами слагающие энергии Ци. — Лао мельком глянул на меня определяя, созрел ли я до ощущения внешнего мира как свое тело, — Ци Неба и Земли течет в Человеке. Теперь я изучающе наблюдал за Лао. При изучении триграмм и гексограмм из «Книги перемен», для меня остался открытым вопрос: понимали ли китайцы, что связи далеких звезд и галактик содержатся в Человеке?
— Это существенно, — ответил я Лао, — Содержание Неба требует времени. Содержание Земли требует большей массы и материи. Человек соединил в себе и то и другое в коротком времени и в малых размерах.
Лао небрежно кивнул и продолжил:
— Небо учит видам связей Ци.
Я поклонился.
— Земля учит их проявлению и воплощению.
— Способствует, — вставил я поправку.
Лао остановился и посмотрел вопросительно.
— Иначе все слышится так, словно Небо и Земля корыто, в которое выродился Человек, — объяснился я.
Лао исполнил кивок, но глянул на меня как-то особо.
— Ты имеешь дар Дзена, — сказал он, — Я привык иметь дело с европейцами, которые любят создавать в свох понятиях незыбленность. Они не склонны к Дзену по свойствам своего характера. Дзен не любит крепостей, так как они являются орудием разрушения.
— «Вот диалектика в живом виде, — глянул я на него с нескрываемым уважением. — В понятиях западного характера крепость является средством повышения надежности. Никто и не подозревает, что созданием крепостей и гарантированных условий человек копает себе яму».
— Человек рождается всякий момент сопрокосновения с Ци Неба и средствами Земли, — просто произнес я, подчеркивая этим свою принципиально отличающуюся позицию.
Лао резко повернулся ко мне.
— Ты считаешь, что этих меридианов и их активных точек нет? — почти затаенно спросил он.
— Они есть в другом, а следовательно это только потенция для данного теперь. У новорожденного ребенка нет зубов, но они есть у Человека. В этом и заблуждается Запад, когда предстоящее рождению принимает как данное уже и в готовом виде.
— Куда же я тогда втыкаю иглы?! — почти выкрикнул Лао. В этом возгласе звучали его сомнения, раздумья, жизненный опыт.
— Иглы — это мгновение, это контакт внешнего Космоса с внутренним. В этом соединении момент рождения и проявления потенциально предрасположенного.
По-юношески легко он встал.
— Мы будем рады общению с тобой. Я познакомлю тебя с другими знатоками Цигуна.
По улице я шел словно радостная птица попавшая в свою стаю. Слезы радости сменяли взлет, ожидания прекрасного, ожидание своего, которое я вынужден был скрывать от окружающих Язык действий! Язык качественных переходов! Язык энергоинформационных связей и определений! Есть конкретные люди, которые не словословят, а живут в нем.
— «В Талгаре есть японцы, — вспомнил я. — Это самураи. Боевое искусство требовало только каждосекундного соответствия. Главный критерий в том — Жизнь. Догмы убийственны в критической ситуации. Следовательно Йога и Дзен должны иметь сходство».
Талгар, и его окрестности был уникальным местом с позиций присутст-вия здесь эмигрантов, переселенцев, ссыльных. Эта пригоршня, окаймленная горами Заилийского Ала-Тау вместила в себя, пожалуй все, что есть на земном шаре. В цветистом ожерелье народов японцы были малозаметны. Они не шумели на базарах, не разугливали праздно по улицам, не лузгали, в заливистом смехе, семечки и не скакали на конях. Они не носили горделиво папах и их появление на улице в деревянных башмаках зимой ориентировало окружающих на сострадание. Даже мать однажды, порывшись в кладовке, вынесла прохудившиеся валенки и сказала:
— Холодно босиком и в гимнастерках. Если валенки починить, то зиму в них можно осилить.