– Смотрите целая толпа архимагов летит!
Моя уловка сработала, вся троица тут же задрала головы вверх, пытаясь рассмотреть в небе ту самую толпу архимагов. Я не стал упускать такой шикарный шанс уменьшить количество противников и ткнул мечом в горло ближайшего ко мне врага. Клинок с легкостью прорубил трахею и вспорол горло, откуда тут же заструилась необычно яркая кровь, заливая грудь поражённого противника. Вскрикнув от боли, он опустил голову вниз, смотря удивлённым взглядом мне в глаза и упал на землю, орошая её своей кровью.
Двое оставшихся противников, когда до них дошло что произошло, издали злобный вскрик и одновременно бросились на меня. Опасаясь вступать в схватку с двумя соперниками сразу, я отскочил назад, пытаясь лихорадочно придумать как выкрутиться из ситуации, которая складывалась явно не в мою пользу.
И вновь моя маленькая и на первый взгляд безобидная спутница, пришла мне на помощь. Один из неприятелей вдруг громко выругался и посмотрел себе под ноги. Заставив своего товарища тоже отвести от меня взгляд. Я тут же этим воспользовался и сделав быстрый шаг вперед, рубанул одного их них по бедру, как меня учил грязный Куди.
Заорав от боли тяжело раненый упал на землю, пытаясь зажать страшную рану на бедре руками. Только это ему не помогало, между его пальцев быстро вытекала ярко-алая кровь. Уцелевший противник опомнился и сильно пнул мантикору, которая яростно грызла и царапала когтями его ногу. Херабора с жалостливым визгом отлетела метров на пять и упала на землю.
От увиденного меня накрыла лютая злость, мой разум затмило всего лишь одно желание, убить мразь! Которая причинила боль моей маленькой, отважной заступницы. Поддавшись эмоциям и не отдавая отчет своим действиям, я схватил двумя руками рукоятку меча и обратился к энергии тела. Почувствовав, как кончики пальцев стало покалывать, я шагнул вперед и громко крикнув, рубанул мечом воздух вокруг себя.
Изображение окружающего мира размазалось мутной кляксой вокруг меня, когда я остановился и моё зрение сфокусировалось, то обрадовался и ужаснулся одновременно увиденному. То, что я смог в бою повторить удар, для использования которого требовалось задействовать внутреннею энергию тела и при этом удержать меч в руках, меня сильно радовало. Только моя радость омрачалось рвотными позывами, при виде разрубленного на две части тела, рядом с которым валялись толстые змеи кишок.
От ужасного зрелища меня отвлекла Херабора, которая начала подниматься с земли. Позабыв обо всём, я кинулся к ней, переживая за то, что она могла получить увечья. Схватив её на руки, я осторожно прижал маленькую мантикору к свой груди и спросил:
– Ты как себя чествуешь, не пострадала?
– Опусти меня на землю дурень и добей последнего гоблина, пока он не вонзил тебе свой серп в спину, а потом уже радуйся победе!
Неожиданно ответила моя заступница, заставив меня опустить её на землю и сживам окровавленный меч в руке, подойти к раненому противнику.
Рассматривая гоблина, из бедра которого сквозь пальцы, несмотря на все попытки зажать рану сочилась кровь, я колебался, не решаясь его добить. Одно дело драться зная, что по-другому свою жизнь не спасти и совсем другое дело убивать того, кто сильно ранен и не представляет для тебя угрозу.
Повернувшись к мантикоре, я кивнул на слабо издающего стоны раненого и спросил:
– Скажи моя прелесть, если я дам ему красное зелья исцеления, оно ему поможет или это действует только на людей?
Херабора удивлено посмотрела на меня, своими глазками и ответила:
– Тебя вроде по голове не били, поэтому я не пойму, откуда в ней такие дурные мысли? Врагов принято добивать, а не лечить!
Начав злиться на свою маленькую кровожадную спутницу, я сделал глубокий вход и сказал:
– Я сейчас тебя не спрашивал, что нужно делать с врагами! Поэтому ответь на мой вопрос, на него подействует зелье исцеления или нет?
– Подействует, но это будет один из самых глупых поступков в твоей жизни!
Заявила мантикора, голос которой начинал подрагивать от злости. Недовольство моей спутницы так же выдавал её хвост, которым она сейчас неосознанно двигала из стороны в сторону, иногда ударяя им себя по бокам. Неожиданно в наш с Хераборой спор влез раненый гоблин, который тихим от слабости голосом, иногда постанывая от боли, произнёс:
– Глупый человечишка, если у меня появиться силы, я сразу отрежу тебе голову!
Ну что же, сам напросился! Подумал я и ударил его мечом по шее. Из рассечённой раны хлынула кровь, раненый задергался и умер. Стараясь не смотреть на страшную рану на его горле, я вытер смой окровавленный меч об его штаны и вложил его в ножны. Найдя взглядом мантикору, которая уже двигалась, как будто не улетала в кусты от сильного удара ноги, я спросил: