Тяжёлая судьба антихриста
Я шёл, не забывая пить свой эликсир, это бутылка чисто заваренного такого непрозрачно-красного в прозрачном стекле чифиря, я всё время пью этот уж зверски наполненный горечью падших душ напиток, я всегда говорю, что тот чифирь, что я варю, наполнен горечью падших душ, которые я убил. Они все такие на вкус и есть, но об этом я никому не рассказывал, пусть об это никто не знает, я даже не знаю как у меня, получается, ощутить вкус жертвы, особо к ней не прикасаясь. Эта моя странность, заслужила мне огромную службу, я даже не знал этого, как за это можно поплатиться, меня пытаются убить уже многие, даже, как то показывает практика, неопытных убийц. Я знал их в лицо, а они меня, нет, не я в этом виноват, а моя маска. Я привык носить её, не знаю почему, иногда я её снимаю, я знаю, что это красный платок, не более, доставшийся мне тогда от моей погибшей родственницы. Я поклялся хранить его, как зеницу ока, но что ж тут говорить, я и зеницу ока так не хранил, два раза мне пришлось так и вручную зашивать глаз. А платок был прострелен с двух сторон, я его одел, и на случай если меня захотят узнать, в нашем обществе многие так ходят, это уже мне кажется довольно смешным. Потому что я вспоминаю мою старую и всеми забытую книжонку про пиратов, которые управляли старым шаттлом, с ним они унаследовали и немного хитрости. Так как шаттл мог делаться таки совсем невидимым, они достали этот шаттл со сверхсекретной базы, правда, они недолго были с ним. Генная инженерия, как ни как, шаттл их скушал, но сначала он их по отдельности свёл с ума, чтобы не мешались потом, такой в духе царей морей, рассказ, был мне по душе. Но я всё равно не стал пиратом хотя и мечтал не раз, в итоге я захотел изменить общество, мне было тогда в лучшем случае лет пятнадцать, я уже не помню, давно это было, я решил, что будет хорошо, если я украду еду у толстяков, которые жили рядом со мной и, хотели от меня избавиться. Нет, они не были плохими соседями, или что-то вроде того, просто мне как и многим, захотелось есть, а они слишком жадными были, в итоге мне стало интересно, а что если их лишить еды на некоторое время? С этой мыслью, уж как под чем-то алкогольным, я бросил их в глубокую яму, можно было бы не такую глубокую рыть, но я вдохновился этим. Говоря о соседях, о нет, они ж скорее были моей приёмной семьёй, согласен, не очень хороший пример уж я подаю, всё же, есть приёмную семейку... Да что там, я их не съел, хе-хе, они же и сами неплохо справлялись с пожиранием друг друга! Мои мучители, эх, не любил я их в детстве, я был плохим ребёнком должно быть, настоящих родителей, у меня всё равно не было, так что, думаю я, таки не зазорно помучить мучителей до полусмерти. Хотя, до полусмерти у меня же никогда не получалось, они никогда не могут остановиться и сами убиваются. Ну что же, это их выбор, я его уважаю, и я их не виню за то что не дали мне сделать это. Всё же, умерев самим, они не дают мне убить себя, с одной таки стороны, избавили от лишних хлопот, с другой, я жалею, что мне не удалось это сделать с теми толстяками. Но всё в жизни можно наверстать, например, отправиться в ад чтобы сделать то что не успел, а что, идея хорошая, надеюсь, это уж, будет скорее. Помню, как я лежал на земле, весь в крови, и обдумывал этот чудеснейший по моим меркам план. Я подстроил ловушку, чтобы приёмный брат, а также и его родители упали туда, у нас было маленькое поселение, не милиции, мы вообще тогда с цивилизацией не дружили, и правильно делали. Например я бы ещё с ней не дружил, что я и делаю. Моих родителей в тот момент... я-то и сейчас не знаю, что с ними стало, меня нашли в обломках моего горящего в пожаре дома, вынесли меня в свою деревушку, поселили с этими толстыми и совсем не дружелюбными людьми. Они пытались меня избить. Кое-кто уже хотел меня убить, но им я этого не позволил, они меня совершенно тогда не кормили, а мне очень хотелось есть. У них было так много еды, а они были с такими физиономиями, что из них впору было делать колбасу, я их совсем не избивал, я просто подстроил им ловушку, и они в неё попались. А затем, всё же, добравшись до еды, я ел у них перед глазами, а огрызки кидал им, они-то мне и тогда угрожали. После нескольких недель голодовки, ну не совсем для них я устроил голодовку, я просто кинул им немного дичи, сырой, я уже тогда умел охотиться. За это они меня первый раз похвалили, а младший сказал те слова, которые я хотел бы от него услышать, что меня он больше бить более не будет. Как я был счастлив услышать их, но тут я понял, что дичь надо таки жарить, ох не зря же это мне показывали по телешоу, а я не подумал, вот же я дурак тогда был. Но стоило мне окликнуть их, как они уже всё съели и стали выбираться, смотря на меня уже как на врага, но вот, голод взял своё - ведь сырая дичь была, и голода не утоляла. Я думал-то, они будут петь гимны, я ошибался, оказывается, тогда только уж мне это мясо вреда не причиняло, и друзья, и семья, и сам толстяк померли. А я зарыл яму, так моё существование в деревне подошло к концу. Но мне нужны были сердца тех, кто жил в этой деревне, я кровью смою всё то что здесь натворил, уверен, сквозь кровь тяжело узнать жировые пятна, я видимо оставлял какие-то жировые пятна от еды, тогда я взял нож. И мне уж казалось, что я всё понял, я до сих пор ношу этот нож, я увидел своё будущее в отражении лезвия. Тогда я понял, что мир это всего лишь игра, и теперь же тем, кто устанавливает в этой игре правила, буду я. И я убил семь оставшихся здесь, в деревне, семей, в основном это были старики, и одна молодая как я посмотрел, женщина, я вымазал всё их кровью. Чтобы почистить нож. Факт того, что у меня вызвало интерес, это то что у стариков кровь чуть белее, чем у этой, даже слишком молодой девушки, ну что же. Мне всего пять лет, меня нельзя было в тюрьму сажать, да и не хотелось мне туда особо, так как свою тюрьму я уже отсидел. И меня всё время избивали, понятное дело, я стал жестоким, мне-то было впору рисовать пентаграммы, с просьбами к Грейдону спасти меня, уже в достаточно ранее время я узнал, что ни Грейдона ни Саволлы нет, есть-таки лишь Пустота, и я её аспект. Я иду по её следу, но я не она, я не Пустота, у меня есть имя, старое, его же мне дали родители, и я лишь его помнил, я Кроули Дестроу, я не могу всё же их вспомнить, но я знаю, что они наблюдают за мной. Как бы я хотел, чтобы и со мной на этом месте, на вершине моста, стояли б и они. Как жаль, что этого так и не произойдёт, я в отчаянии, отчаянное положение требует быстрых, не осторожных для себя перемен. Я не сделал ничего для этого мира, кроме как отнял несколько жизней, но я думаю, это достаточно, как бы мне хотелось, чтобы на меня сейчас уж была назначена охота, это было бы так забавно. Пришли бы корабли, им бы в крайнем случае помогали вертолёты, а крайний случай был бы, я хорошо могу бегать. Была бы назначена охота, и тут я такой «я прыгаю...» мне хотелось бы посмотреть, на отчаяние что царило бы в лицах этих лицемеров, в синей а от того не менее отвратительной форме. А если бы ещё тут были священники, хотя этим плевать. Ну, может быть монахи, хотя тогда зачем прыгать, здесь же может быть ещё таки столько всего, и я в конце концов могу стать богатым, иметь девушек, хотя-то мне они зачем? Я всё равно не смогу найти ту единственную, да, я хочу свою, хочу ту, что не предаст, та, где же она, о Саволла! Что мне делать? Я потерян, я не могу сделать ничего, богатым быть? Не смеши меня, к чёрту твой мир, и всё к чертям Грейдона, с его вечной жаждой, ты проклятый интриган, и я как гражданин самой честной в мире страны, со свободой слова и прочим бредом. Который говорится от лица этих отвратительных людей, властителей. И ничего не стаёт на путь праведный, нет, всё иллюзия, ложь! Ты сам-то в этот мир веришь? Ты, тот, с которого стоило бы начать, это ведь ты создал, этот чёртов мир, да? Так как ты посмел его оставить? Проклятый псих! Я ненавижу тебя Саволла, я тебя уж с самого детства ненавидел, теперь я открыто это заявляю, что ты сделаешь, в этот самый момент убьёшь меня? Жизнь здесь меня убила, и ты этого точно бы хотел. А, признайся, ты чёртов псих ненормальный, я тебя ненавижу. И я бы прыгнул, но сперва полетят тридцать этих сердец, ублюдков который зарезал я. Стоп, мой маленький друг, читатель, я не рассказал тебе в моём рассказе то что является самым главным, сердца, я их спрятал за пазухой, ибо не знал я и того, что одежду можно перекрасить красками. Краска воняла, мне не всё же не хотелось вонять. Поэтому пришлось перекрасить одежду кровью, а что, ну это же идеальное средство, она красная, думал я, что в красной одежде быть модно, я ошибался. Меня приняли за какого-то Гея, и ничего что мне было в этот момент всего лет пять, каким же я был милашкой, все подумали, что это был вишнёвый сок. И радостно стали слизывать, каннибалы блин, я читал то в книге, про исследование древних племён каннибалов, и я решил, что таких нужно сразу под нож, мы прошли в тёмный переулок, даже не знаю как это и произошло. Дальше всё было как в песне, всё, я просто танцевал с ножом, но все вокруг ставали танцевать, и даже подпевали, а нож светился, так красиво что я не мог оторваться, я резал, резал, резал мало кто знает с каким ушам-то приятным звоном отделяется плоть от кости, я бы мог так делать часами, раз и отделил кусок, два ещё, три, и я чувствую облегчение, будто грешник, вдруг я освободился от цепей, теперь я свободен. Я стал убивать, и убивать, но потом я пон