ицо, после очередного веселья. Когда мои войска, всего двенадцать человек распределились по таки своим целям, я взял с собой четырёх человек, двоим сказал стоять у двери, и на нужный момент, обеспечить нам безопасный уход. Остальным четырём, был приказ прикрывать мне спину, я решил сделать всё сам, давно этого я уже не делал. Я справился с автоматонами, не сказать что легко, - сначала пришлось сделать сильный удар, чтобы снести одну руку и одну ногу, при этом уклоняясь от выстрела другой, при том меня били ещё трое остальных. На механических глазах автоматона я обнаружил камеру, чёрт, никогда не было желания просчитывать каждое действие. А сейчас, это может стоить мне шести жизней, хотя, к чёрту, жизнь, их, я бы сохранил, у меня есть специальные колбочки, вмещающие души, другое дело что им придётся умереть. Я надеялся, что этого не произойдёт, в меня атаковали молниями два автоматона, я уклонился и подставил вместо себя первого, умно же я сделал, но это первого как-раз и не останавливало. Хотя он уже пал ниц, не мог двигаться и вся система перегорела. Но он не сдавался, удивительно, насколько верен может быть человеку механизм, даже не представляю, что бы было, если бы реально дешёвую и при том не менее полезную паровую технику не придумали бы. Ничего хорошего, только в этом я уверен. Он держи в голове приказ, и работает, зная, что если окажется не годен, то полетит на помойку. Жаль, с людьми так не выйдет, хотя, я не раз доказывал обратное, возможно, в следующий раз именно с этого и начну. Точно. Я атаковал остальных одним сильным ударом, поскольку они стояли почти окружив меня, на расстоянии удара, я знаю что они делают. Вызывают более или менее мощный взрыв, способный разорвать меня, он я оказался быстрее и я разрубил из пополам. Они всё ещё работали, из них сыпались искры. и тут мне пришлось уйти, убежать вернее, потому как четверо которых я взял с собой решили их расстрелять с помощью автоматов. Поэтому сейчас они взорвутся, и лучше не оказаться рядом в этот момент. - Вы идиоты, бежим, на них установлена антипулевая защита, в виде неплохого такого взрыва. Сейчас всё здание о нас узнает! Моя шпана бежала вместе со мной, мы все в униформе, все обученные солдаты. И всё равно - перед законом, если нас удастся засудить, мы - никто по сути. Впереди ступеньки, два бойца стали посматривать вниз лестницы, оставил с ними я только ещё двоих, они защищают их тыл, а я отправился один - с двумя догоняющими - заметающими следы. Прямо в кабинет депутата, сразу на конце лестницы было два охранника с оружием наготове - а у меня скорость пули, я их мгновенно остудил, выбив их и отрезав им руки. А потом проткнул одного ножом, два раза покрутив и разрезав надвое, что мог второй, который без рук? Кричать как свинья, он даже попытался сбежать, а когда я его схватил, пытался отбиваться ногами. Удар был в грудь, не знаю в какие органы, но после того как я его раскрутил и фактически повесил рёбрами на нож, он умер сразу. А мне оставалось только идти дальше. В коридоре никого не было, кроме камер-автоматонов, они меня засекли, одной я таки и показал фак, другую же я сбил ногой, потом третью, четвёртую, пятую, всё же это приятно, когда тысячи искр выходят у тебя из-под ног. Но отчего-то меня и в этот момент съедало неудовлетворение, и я снова показал камере, что я всё же о ней думаю, и пришло облегчение. Да, так намного лучше. Далее я отправился в кабинет депутата, он писал очередной закон, вокруг в радиусе несколько шагов, со всех сторон меня окружили люди в белом, это я посчитал, были его телохранители. С ним стоял здоровый негр, но он на меня не смотрел, он просто занимался бумажной работой, вместе с этим своим уж объектом. Я почти ничего не делал, просто отбивался от них, некоторые резали друг друга сами, я дожидался свою команду. Которая уже должна была прийти и убивать, слишком долго, а я слишком быстро заканчивать не хочу - пусть думают что я не могу справиться с этими, это будет приятно им, но потом, когда будем дома. Я их всё равно отчитаю. Появившись, мои люди, обученные по моему усмотрению - стали зверски расстреливать всех людей в белом не оставляя на них живого места, превращая всё в сплошную кровавую кашу. Боевые данные этих белых совсем, никуда не годились. Лишь грубая сила, что, меня, я заметил, не берёт. Как будто бы эта здоровая махина была дипломированным экспертом, мои люди заволновались, я слышал это, но старался сохранять хладнокровие, да и не стоило мне оглядываться назад в такой момент. Все сразу оперативно так взяли, в руки катаны и направили их лезвиями ко мне, я не успел сосчитать в уме несколько цифр, как почувствовал прикосновение их острия на коже. Но скорость реакции позволило мне увернуться, и даже не порезаться, ещё раз я не успел предугадать, я не так боялся потерять свои способности, как за тех моих людей, которые остались обеспечивать мне тыл. Я увернулся от катан, и видимо те кто на меня их направил, были неприятно удивлены, они не могли остановиться, и зарубили друг друга, не приятно, когда на тебя капает жижа размером с несколько луж, количество чужой крови. Но я смог сдержать себя, громила ж вдруг покинул свои бумаги и вышел ко мне, за спиной его красовалась уже и самая прекрасная в мире клеймора, механическая, её лезвия заметно другое, чем то, что я видел. Он мгновенно нанёс удар, и мне был странно видеть, что он управляется с ней, подобно тому если бы это было пёрышко, словно он-то и не чувствует её веса. Он мгновенно нанёс ещё удар, а потом ещё я даже от того места отпрыгнул, видимо был он немного кос на левый глаз, я ему тогда посочувствовал, не знаю почему. Со мной такого никогда раньше не было, я с несколькими литрами крови на голове, вдруг стал сочувствовать врагу, он так слаб, неужели именно его депутат решил сделать телохранителем номер один? Тут сочувствие оборвалось злорадством, какого тупого депутата уж придётся пытать, это же будет так унизительно, нужен другой депутат, чтобы оправдать действия этого. Губы растянулись в зловещем оскале, я стал смеяться, это заставило депутата задрожать, это было видно. Всё здание могло нас атаковать, а он ограничился этим, зря он это сам сделал. Вдруг клеймора стала увеличиваться, что-то на ней заиграло, и она словно с ярко-выраженными членами бензопила, начала тарахтеть, и дымить, но уже сейчас она была с серьёзным двигателем, инновация, чёрт побери. То что выделялось, был точно пар, уж дым бы пах по-другому, и был бы совершенно другим. Злорадный афроамериканец, вдруг забил этой клеймора-пилой, и сломал с этим преграду, до нижнего этажа, неужели депутат не боялся провалиться, и этого совсем недостаточно, ведь полы креплённые, какими-то железными на первый взгляд прутьями. Неудивительно, что депутат не боится, он занят всё же своей бумажной работой, бюрократия, мать её, я ненавижу это дело. Но и это когда-то должно бы кончиться. Афроамериканец кинулся на меня, дробя пол сверху, оттуда упали два моих бойца, они быстро отбежали к выходу, уж этого я от них и хотел, потому как, я не мог просто смотреть на это, если бы всё же они решили сражаться здесь со мной. Я быстро подбежал к этому бугаю, и он направил на меня свою механическую клеймору, удар не удался, но мне пришлось буквально котиться по полу, вызвав бурю смеха у моих солдат, но с этим, махина подумала, что смеются с него. Мне пришлось защищать своих и не совсем хладнокровных бойцов, как только вернусь, заставлю их тренировать чёртово хладнокровие. Как только махина подняла клеймору, я зацепился своим внушительных уж для неискушённого обывателя, ножом, и буквально разрезал ему таки спину. Огромная глубокая рана должна была остановить его, но, не смотря на кровотечение, он держался. Я попытался расширить ему рану, но всё тщетно, он меня откинул могучим разворотом, я оказался прямо на столе депутата, а махина понеслась на меня, один из моих людей, тех, что был сверху, дал ему в голову свинца. Тогда он развернулся к своему убийце, и упал, это был мой друг в каком-то смысле, если подчинённый может быть мне где-то другом, то он был одним из таких. Мы переглянулись, я ухмыльнулся, столько крови из головы этого махины, хватит на целое море, а депутат похоже был не дурак, и решил убежать, но я его становил, немного подрезав ему ногу. Ничего, оно до свадьбы заживёт, а вот я уже, никогда так не заживу, как этот депутат, пора бы валить его. Мы посадили депутата на кресло, обмотали руки скотчем, я попросил, чтоб мой человек, кажется, его звали Скотт, чтобы он уничтожил все материалы в этом помещении, что могли бы свидетельствовать о нас, охранников чтобы и не думал жалеть. И взял с собой пару человек, если хочет, Скотту было даже слишком много лет, мы в Ордене все младшие, а ему было двадцать пять, он привык скрывать свой возраст, поэтому никто точно о нём ничего не знал. - А теперь, господин подопытный, мы тебя будем пытать, - я был почти, что в том ударе, который всем помогает развеяться, мне это никогда не приносило бы облегчения, если бы не моё тело, способное зажить быстро. И, это очень странно, - Вы хотели сказать, господин депутат, - почти приятным для меня, но, таки дрожащим голосом отозвался депутат. - Нет, я правильно сказал, - я едва не ухмылялся, и обратился к одному всё же из моих людей, предварительно подмигнув ему, в знак того, что будет то, что мы будем сейчас смеяться. - Несите сыворотку правды, - депутат а