Едва пробило девять тридцать, как посыльный принес второе письмо от Мейнарда, в котором тот требовал от Ярта немедленного прибытия в Локс-Милл, и на сей раз Чарльз туда отправился.
Как только он вошел в контору, Джордж Энсти поспешил встать и выйти, оставив партнеров наедине, Мейнард с мрачным лицом сидел за своим столом. Жестом он велел Чарльзу сесть напротив.
– Вы, конечно, догадываетесь о том, что я собираюсь сказать. Речь идет об этом деле с Франкусом Уордом.
– Да.
– Я и сам имел с ним дело, и вчера меня срочно вызвали в банк. Мистер Холлис с беспокойством говорил мне о некоторых векселях, выписанных на Уорда, которые банк принял к зачислению на мой счет. К счастью, все они невелики, хотя, видит Бог, потеря четырех тысяч фунтов и не представляет собой ничего хорошего. Но Холлис хотел обсудить со мной еще одно дело. Вексель, выписанный на Уорда от вашего имени, который вы перевели на меня, а я, видимо, перевел на вас, предоставив вам кредит в девять тысяч пятьсот фунтов.
Тут Мейнард сверился с какими-то записями, лежащими перед ним на столе.
– Да, сэр! Девять тысяч пятьсот фунтов! Я до сих пор не могу в это поверить. – Он глубоко вздохнул и снова пристально посмотрел на Чарльза. – Мне не нужно объяснять, что я ничего не знаю об этом векселе. Я даже в руках его никогда не держал. Но все детали этого дела я обнаружил в банковских книгах. Я видел их собственными глазами, и Холлис специально переписал их для меня.
Мейнард взмахнул листом бумаги, а затем снова швырнул его на стол.
– Я послал за Энсти, но он, приехав в банк, так и не смог дать мне никаких объяснений. Правда, внимательно просмотрев книги Холлиса, он обнаружил в них другую загадку. На сей раз речь шла о том, что там должно было быть, но чего, увы, не оказалось. Ваша долговая расписка, подлежащая оплате четвертого июня, за шерсть, полученную от Пиррье. Та, которую Энсти приготовил мне на подпись, и которую вы должны были оплатить. Когда мы вернулись, мы обнаружили ее в вашей книге. Это была расписка почти на девятьсот фунтов. Итого, вы, похоже, облапошили меня на десять тысяч четыреста фунтов. Есть и другие суммы, с которыми следовало бы разобраться.
– Нет никаких других сумм, и я вовсе не собирался вас облапошивать.
– В таком случае может быть вы объяснитесь, хотя, должен предупредить заранее, – нет таких объяснений, которые найдут во мне хоть малейший отклик.
– Все произошло, когда начался этот банковский кризис. Семмс, мой кредитор, отозвал свой займ. Я его, естественно, сразу же оплатил, но в результате получил отрицательное сальдо у Кулсона. Они настаивали, чтобы я немедленно рассчитался с ними, но отказались учитывать вексель Уорда. Я был в отчаянии. Вы должны понять это. В противном случае я никогда не пошел бы на такое. И если бы Франкус Уорд не разорился, я вернул бы вам деньги, и вы даже не узнали бы, что я занимал их у вас.
– А как насчет долговой расписки, которую вы стянули с моего стола? Она не имеет к Уорду никакого отношения, и все же не была оплачена. И откровенно говоря, я полагаю, что чем дольше ее исчезновение оставалось бы тайной, тем меньше вероятность того, что она вообще когда-нибудь была бы оплачена.
– Это не так, – сказал Чарльз. Сунув руку в карман, он достал бумажник. Из него он извлек две бумаги: вексель Уорда и собственную долговую расписку за шерсть. Обе бумаги он положил на стол перед Мейнардом. – Как видите, я их тщательно сохранил. Вряд ли я стал бы это делать, если бы у меня не было намерения их оплатить. К тому же их общая сумма такова, что она не могла бы вечно оставаться незамеченной, а я не такой идиот, или, если хотите, не такой отпетый мошенник, чтобы идти на это.
– Это вы так говорите! Да, это вы говорите! Но собирались вы мне вернуть эти деньги или нет, – совершенно очевидно, что вы не в состоянии этого сделать.
– В настоящее время не в состоянии. Но я мог бы это сделать со временем. Кроме того, в вашу фабрику вложены мои две тысячи фунтов.
– Но остаются еще восемь с половиной тысяч, которые вы мне должны. Не вызывает сомнений, что теперь у вас появились и другие долги.
– Да, это так.
– На какую сумму?
– Точно не могу сказать, во всяком случае с точностью до пенни.
– Хм-м-м, – язвительно ухмыльнулся Мейнард. – Боюсь, что вы не сможете этого сказать даже с точностью до тысячи фунтов! Вы разорены, приятель, и не можете этого не признавать. Вы сделали то же, что и шесть лет назад, – рискнули чужими деньгами и спустили все в трубу. Когда вы впервые пришли ко мне, вы сказали, что сделали выводы из того урока, и я, дурак, поверил. Затем, два года назад, вы попросили десять тысяч из своего вложения, и я снова оказался настолько глуп, что согласился. Я поверил вам, мистер Ярт, а вы снова предали меня.
Мейнард тяжело дышал. Лицо его потемнело.
Взяв себя, однако, в руки, Мейнард схватил вексель Уорда. Он прочитал то, что было написано на лицевой стороне, затем перевернул на ту сторону. И хотя он знал, что там обнаружит, вид этой бумаги сильно на него подействовал. Он положил вексель на стол, а сверху положил долговую расписку.
– Итак, – сказал он, глядя в лицо Ярту, – подлог. Растрата. Грабеж. Я слабо разбираюсь в законодательстве, мистер Ярт, но смею вас заверить, что три эти преступления повлекут за собой тяжкое наказание.
– Это то, чего вы хотите? Засадить меня, как какого-то преступника?
– Это то, чего вы заслуживаете.
Какое-то время Чарльз сидел молча. Ему ужасно хотелось закурить, но в присутствии Мейнарда это было запрещено. Вместо этого Чарльз взял понюшку нюхательного табака и вдохнул. Затем закрыл табакерку и сжал ее в руке.
– А если я выплачу вам мой долг… немедленно… в течение нескольких дней… что вы на это скажете?
– Интересно, как вы себе это представляете?
– У меня есть верный шанс получить займ.
– Вы, по всей вероятности, шутите. Даже если вы и нашли бы кого-нибудь, возжелавшего подать вам руку помощи…
– Я говорю о кредите от частного лица.
– Вы имеете в виду какого-нибудь друга?
– Нет, я бы не назвал его другом. Да и имя его я не хотел бы называть. Достаточно сказать, что этому человеку известны мои проблемы, и он предложил мне необходимую сумму.
– Что ж, тогда я скажу, что этот загадочный благодетель еще больший дурак, чем я сам, если он, конечно, существует.
– Клянусь, он существует.
– И при этом между вами нет дружбы.
– Нет.
– Тогда с какой стати ему делать вам столь щедрое предложение?
– Я не могу этого объяснить.
– Ярт, я вас не понимаю. Вы говорите, что получили займ от человека, который, судя по вашему виду и тону, крайне вам неприятен?
– Нет, я не получал от него займа, – со злостью ответил Чарльз. – Я не имею ни малейшего желания получать его, и вчера ясно дал ему это понять. Но теперь я понял, что другого способа спасти мою честь не существует, и я вынужден снова задуматься над его предложением. Я вынужден пойти на это, как бы мне это ни было неприятно.
– Примете вы этот займ или нет, вам не удастся спасти вашу честь, мистер Ярт. Разве что ее внешнюю оболочку. Это порождает еще один важный вопрос относительно этого безымянного благодетеля. Вы сказали, что ему известно о ваших проблемах, но знает ли он, что вы виновны в краже, подделке документа и растрате?
– Нет.
– Что ж, тогда его следовало бы поставить об этом в известность. Всякий человек, одалживающий такую крупную сумму денег, должен знать, на какой риск он идет. И я бы счел своим долгом поставить его об этом в известность.